В комнате стоит гладильная доска. На ней Мама гладит брюки. Гвидо торопливо входит в комнату в одной рубашке.

Гвидо. Мам, скоро?
Мама. Да, сынок, подожди пять минут.

Гвидо присаживается на стоящее рядом с гладильной доской кресло. Он надевает носки, какое-то время ждет, глядя в зрительный зал.

Мама. С кем ты идешь?
Гвидо. Какая разница?
Мама. Мне хочется знать, с кем встречается мой сын…. Как ее зовут?
Гвидо. Доминик.
Мама. Красивое имя. Ты не знаешь, что оно означает?
Гвидо. Мам, кончай.
Мама. Что такого я сказала? Я читала, что каждое имя что-то означает…. И, кстати говоря, имя человека очень влияет на то, как он проживает свою жизнь.
Гвидо. Мам, ну что ты…. Если ее имя переводится с древнеарамейского, как «тарантул», мне не следует с ней встречаться?
Мама. Что ты такое говоришь? Я просто рассказываю тебе о том, что прочитала в книге….
Гвидо. А в ней ничего не написано о том, что родителям не стоит лезть в дела детей?… Особенно, когда они выросли.
Мама. Да я ведь ничего не сказала…. Почему ты все воспринимаешь с такой враждебностью?!
Гвидо. Потому, что только у меня родители суются во все дела…. Особенно в те, которые их не касаются. У Виктора, например, родители вообще не в курсе дела, с кем он ходит в кино и где ночует.
Мама. Поэтому твой друг Виктор едва не угодил в тюрьму сразу после шестнадцатилетия. Может быть, у его родителей много денег, и они готовы нанимать дорогих адвокатов для своего чада, а мы с твоим отцом….
Гвидо. Я всегда прошу вас только об одном – не уделять мне такого пристального внимания.
Мама. Всем повезло с родителями, кроме тебя….
Гвидо (подходит к Маме и обнимает ее за плечи). Прости, мамочка, возраст первых свиданий абсолютно не подходит для общения с родителями.
Мама. Может быть, ты и вырос хорошим человеком потому, что мы с отцом уделяли тебе столько внимания.
Гвидо. Я знаю. Проблема только в том, что ценить это мы начинаем где-то после тридцати.
Мама. Надень штаны, а то ты сейчас напоминаешь мне отца. Он, когда был моложе, ходил по квартире без штанов до самого ухода на работу. Я у него все время спрашивала: тебе просто удобно ходить без штанов, или ты нудист?
Гвидо. Нудисты ходят без нижнего белья…. Что он отвечал?
Мама. Отвечал, что брюки мнутся…. А если он надевает их перед самым выходом на работу, то соседи думают, что у него хозяйственная жена, которая не выпускает мужа из дома в мятых брюках.
Гвидо. (Надевая брюки) Мам, я хочу открыть тебе одну тайну.
Мама. Ты женишься?
Гвидо. Нет, что ты. Я хочу сказать тебе, что не надеваю брюки до самого выхода из дома по той же причине, что и отец.
Мама. Естественно. Ты же его сын.
Гвидо. А ты – моя мать.

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Гвидо. Мам, почему я ненавидел детский сад, плохо переносил школу и терпеть не мог университет? Это твои гены или папины?
Мама. Ты хочешь честный ответ или тот, который должны давать настоящие родители?
Гвидо. Тот, который должны давать родители.
Мама. Это оттого, что ваше поколение другое – в нем больше индивидуализма…. Вы пренебрегаете коллективизмом, который был в нас. Ваше поколение более профессионально, честолюбиво, амбициозно, в хорошем смысле этого слова. Впрочем, как каждое последующее поколение…. Вы больше знаете, больше умеете….
Гвидо. А честно?
Мама. Честно…. Мы с отцом тоже терпеть не могли эти бесконечные коллективы ровесников. Если ты растешь и развиваешься в нормальной семье, то хочется общаться с людьми старше себя, – ровесники кажутся какими-то неинтересными, глуповатыми…. Наверное, я не должна так говорить….
Гвидо. Да, мам. Ты должна говорить о том, что все люди равны, и каждый человек по-своему интересен. Правильно?
Мама. Молодец, правильно. Так и говори дочери….
Гвидо. Так и говорю. (Пауза) По-моему, ее поколение более склонно к коллективизму, в отличие от нас…. Они все разбиты на какие-то группы: геймеры, хакеры, байкеры…. Черт знает что. Мне иногда кажется, что….
Мама. …Что вы такими не были?
Гвидо. Ну, да.
Мама. Успокойся, были. Только вы были хуже.
Гвидо. Она вчера заявила мне, что выходит замуж.
Мама. Не рановато ли?
Гвидо. У меня в последнее время все чаще возникает желание собрать ее вещи и отправить из дома на все четыре стороны.
Мама. Гвидо, как ты думаешь, сколько раз у меня возникало такое желание относительно тебя?
Гвидо. А что, возникало?
Мама. Если коротко – да.
Гвидо. Расскажи, расскажи…. Когда это было?
Мама. Сейчас не вспомню….
Гвидо. Ты прекрасно помнишь, ну, расскажи….
Мама. В детстве… плохо помню. (Пауза) Помню, когда ты только родился, мне нужно было пять раз за ночь вставать к тебе…. Кошмар! Я – еще совсем девчонка, думала: угораздило же меня родить…. Зачем? Такое мучение….
Гвидо. Ужас! Такие мысли обо мне…. Обо мне!
Мама. Я все время хотела спать…. Ты мне так надоел тогда.
Гвидо. А потом?
Мама. Потом, наверное, твоя учеба….
Гвидо. Но ведь это ты могла понять? Или ты любила учиться?
Мама. Не скажу, что любила, но относилась к учебе, как к работе, которую надо выполнять.
Гвидо. Не думаю, что относиться к учебе надо именно так.
Мама. Сейчас я уже не знаю…. Слава Богу, ответственность за будущее семьи уже не на мне.
Гвидо. Давай вернемся к вопросу о том, когда у тебя возникало желание отправить меня на все четыре стороны.
Мама. Вспомнила! Самое большое желание тебя выпереть возникло у меня, когда ты спутался с этой Софией.
Гвидо. Представляю.
Мама. Не представляешь! Это все равно, что ты встретил бы свою дочь с мужчиной, который по возрасту годиться тебе самому в друзья.
Гвидо. Прямо уж, «в друзья». Она была старше меня всего на шесть лет.
Мама. Ты просто не хотел замечать очевидного. Когда тебе восемнадцать, а ей – двадцать четыре, разница почти не видна. Но когда мужчине исполняется сорок, а его жене сорок шесть – ощущение, что он женился на деньгах.
Гвидо. Почему «на деньгах»?
Мама. Потому, что в сорок мужчина хочет идти по улице рядом с девушкой, которая на десяток лет моложе его. А если он идет с женщиной, которая старше, значит, он женился на деньгах.
Гвидо. Правда?
Мама. Нет, но все так думают.
Гвидо. Но, ведь не всегда мужчина хочет, чтобы его женщина была моложе.
Мама. После сорока – всегда, Гвидо. Просто не всегда готовы что-то потерять из того, что приобрели за прошедшую жизнь.
Гвидо. А папа?
Мама. Папа – особый случай. Он не такой, как все….
Гвидо. Понятно.

Пауза

Мама. Хочешь кушать?
Гвидо. Не знаю…. Наверное, да.
Мама. Сделать тебе салат?
Гвидо. Хотя, нет, ты знаешь, я поем в ресторане. А-то, некрасиво получится – она будет кушать, а я – смотреть ей в рот.
Мама. Неплохо. Сочтет тебя экономным.
Гвидо. Или жмотом.
Мама. Однажды папа пригласил меня в ресторан. Мы тогда были совсем молодыми…. Учились в университете – стипендии не хватало… Я надела розовое платье, туфли на высоком каблуке….
Гвидо. Почему в том времени все платья – розовые?
Мама. Перестань. Так вот, пришли мы в ресторан…. Папа в габардиновом костюме.
Гвидо. А костюм, конечно, синий.
Мама. Да, синий. Ну и что, все ведь так ходили….
Гвидо. Извини, продолжай.
Мама. Пришли мы в ресторан.
Гвидо. Мальчик – в синем, девочка – в розовом.
Мама. Не хочешь – рассказывать не буду….
Гвидо. Прости, мамуля…. Это цинизм лезет из меня, как будто в голове несварение. Хрень какая-то.
Мама. Папа не позволял себе таких слов в моем присутствии.
Гвидо. Это с тобой он не позволял. Хотя, думаю, все он позволял, просто ты идеализируешь его образ, как и он твой. Пришли вы в ресторан….
Мама. Я уже забыла, что хотела рассказать.
Гвидо. Наверное, что-нибудь поучительное.
Мама. Ах, да. Хотела рассказать о том, как он ел торт столовой ложкой. Официант забыл подать к десерту ложку…. А как к папе попала столовая ложка?.. Не помню…. (Пауза) Короче говоря, на столе каким-то образом осталась ложка от супа, а десерт уже принесли….
Гвидо. Очень поучительная история, я извлек из нее массу уроков. Во-первых, не стоит ходить в дешевые забегаловки, где официант забывает уносить и приносить приборы. Во-вторых, не надо, идя вечером с девушкой в ресторан, заказывать суп. И, в-третьих, следует своевременно изучать правила поведения за столом – иначе спустя пару десятков лет жена будет вспоминать, как ты ел спагетти болоньезе руками.
Мама. Что тебе еще рассказать?

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Гвидо. Когда ты умерла, я воспринял это как предательство.
Мама. Гвидо, родители когда-то уходят…. Детям не следует уходить раньше родителей. Наверное, нет ничего страшнее….
Гвидо. А что делать мне?
Мама. Наверное, я виновата в том, что не подготовила тебя….
Гвидо. Да. Ты оставила меня одного….
Мама. Зачем ты так? У тебя есть жена, дочь, друзья….
Гвидо. Это странно. Со мной произошла какая-то трансформация…. В детстве вы с папой мне так надоели своей опекой, что… иногда я желал вам смерти.

Пауза

Мама. Не расстраивайся, сынок, в детстве это бывает со всеми. Дети, в общем-то, жестокие существа. Им ничего не стоит обидеть человека, или пожелать ему смерти….
Гвидо. Это ужасно.
Мама. Но с возрастом это прошло?
Гвидо. Да, мам, это прошло. Потом мне казалось, что я стал жить абсолютно свободно, но временами ощущал дискомфорт оттого, что мне чего-то недоставало…. Когда я расстался с Софией и вернулся на время в ваш дом, мне показалось, что мне недоставало именно вас с папой.
Мама. Не расстраивайся, ты просто проживал свою жизнь так, как ее проживают все….
Гвидо. А потом мне стало недоставать вас, как хромому недостает его ампутированной ноги.
Мама. Ну, что это за аллегории?
Гвидо. Именно так. Я думал, что жена не в состоянии понять меня так, как поняла бы ты…. Мне казалось, что лучше, чем готовила ты, готовить не может никто. Я все время хотел твоего пирога с капустой….
Мама. Глупый. Просто ты привык с детства к какой-то еде, и никто не готовит ее так, как готовила я в твоем детстве. Но это не значит, что я лучший кулинар в мире.
Гвидо. Значит! Я больше никогда не ел такого вкусного пирога с капустой….
Мама. …Это потому, что ты вырос.
Гвидо. Возраст не при чем. Чем старше я становился, тем нужнее становилась мне ты.
Мама. Гвидо, ты ничем не отличаешься от меня, папы или любого другого человека. С возрастом родители становятся нужнее, особенно тогда, когда вырастают собственные дети. Это просто жизнь.
Гвидо. Нет. Я не хочу такую жизнь. Я хочу, чтобы родители не надоедали в молодости своими нравоучениями, и были рядом, когда понимаешь, что дороже их в жизни никого нет….
Мама. Так не бывает, Гвидо. Если бы так случилось, наверное, земной шар начал бы вращаться в обратную сторону.
Гвидо. Сколько тебе было лет, когда умерла бабушка?
Мама. Сорок пять.
Гвидо. А мне – 53, когда умерла ты. Во время похорон я чувствовал себя беспомощным ребенком….
Мама. Я тоже, когда умерла мама….
Гвидо. Что бы ты хотела съесть сейчас из того, что готовила бабушка?
Мама. Не знаю…. (Пауза) Я не помню, как называется это блюдо…. Она обжаривала куски баранины, сильно перчила их…. Потом обжаривала капустные листья и прокладывала ими баранину слоями. Это было невероятно вкусно. Я однажды пыталась сделать это блюдо, но….
Гвидо. Не помню.
Мама. …Оно не получилось.
Гвидо. Недавно я понял простую истину: пока живы твои родители – ты ребенок.

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Гвидо. Сегодня хотел тебе так много сказать, а как-то не получается. Все спонтанно…. На все не хватает времени…. Надо идти, а чувствую, что недоговорил.
Мама. Потом договоришь…. (Пауза) Это так и происходит, – всю жизнь кажется, что чего-то не успеваешь…. Потом приходит время собираться, и понимаешь, что недоделанного ничего не осталось…. Вроде все успел.

Пауза

Гвидо. Что-то мне расхотелось идти в ресторан с Доминик. Тем более, я с ней чувствую себя не очень комфортно…. Она как-то слишком фривольно говорит о своих прежних ухажерах. И подруги ее мне не нравятся….
Мама. Не торопись с выводами, сынок. Я твоему отцу первое время тоже много рассказывала о своих кавалерах…. Набивала цену. Потом это проходит… вместе с подругами.
Гвидо. А куда они деваются?
Мама. Не знаю…. Они пропадают безвозвратно.
Гвидо. А что появляется взамен?
Мама. Муж.
Гвидо. И все?
Мама. Нет, еще дети и дом.
Гвидо. Хорошо, будем считать, что ты меня убедила.
Мама. Будем.
Гвидо. Ты мне не одолжишь немного денег до стипендии?
Мама. Одолжу. Я положила их тебе во внутренний карман пиджака.
Гвидо. Ты у меня самая лучшая.
Мама. А если бы не одолжила?
Гвидо. Тогда была бы лучшая, но не самая.
Мама. Прошу тебя: поздно не приходи.
Гвидо. Мам, ты же знаешь.
Мама. Вот именно, знаю.
Гвидо. Все, пока. Папе скажешь, что я в библиотеке.
Мама. Очень смешно. (Вдогонку) Не поздно!

Гвидо. Ты оторвешься от своей писанины?
Франк. Ради чего?
Гвидо. Ради общения с дорогим тебе человеком.
Франк (не отрываясь от текста). Мама уехала к сестре.
Гвидо. Я не претендую на звание самого дорогого человека…. А ради холодного пива?
Франк (поворачиваясь к Гвидо). Это меняет дело.
Гвидо. Светлое.
Франк. Ты ради издевки приносишь всегда светлое пиво, или боишься, что я наберу лишний вес?
Гвидо. Просто я….
Франк. …Покупаю свое любимое светлое пиво, и не очень-то размышляю над тем, какое пиво любит Франк. Потому, что все должны понять: лучшее пиво – это то, которое пью я.
Гвидо. Да нет….
Франк. Надо сказать, ты добился определенных успехов на этом поприще, – я уже пью твое любимое пиво без омерзения.
Гвидо. Ты дашь мне слово вставить?
Франк. Нет. Потому что если я дам тебе вставить слово – ты обязательно вставишь его не в то место, где оно звучало бы по-настоящему. Ты понимаешь, что такое «по-настоящему»?
Гвидо. Да.
Франк. Нет! Ты просто приставляешь слова, как домино – попка к попке, и не задумываешься об их звучании… и о значении.
Гвидо (поворачиваясь в сторону двери, из которой вошел). Я пошел.
Франк. Я шесть с половиной часов сидел перед экраном монитора, не произнося ни слова. Я могу высказаться?
Гвидо (возвращаясь и садясь на пол). Можешь… после моего ухода.
Франк. Хорошо, помолчим.

Пауза

Франк. Что-нибудь случилось?
Гвидо. Нет.
Франк. Я же вижу, что что-то случилось.
Гвидо. Да нет, ничего не случилось. Просто что-то терзает внутри, какое-то самоуничижение…. Мне кажется, что я никчемное существо, не достойное жизни на этом свете.
Франк. Брось. Жить на этом свете – не великая честь. Этого достойны существа и помельче тебя калибром. Ты просто переживаешь банальный кризис среднего возраста. По-моему, мы об этом уже говорили.
Гвидо. Сколько ни говори – легче не становится….
Франк. Слово имеет великую исцеляющую силу. Простой набор слов может убить человека, излечить от недуга, позволить безболезненно ходить по костру или не чувствовать боли при операции….
Гвидо. Лирика.
Франк. Реальность.
Гвидо. Исцели меня словом.

Пауза

Франк. Вчера встретил давнего приятеля – вместе учились в университете: я – на филологии, он – на экономике.
Гвидо. И что?
Франк. Рассказал мне свою историю.
Гвидо. При чем здесь я?
Франк. Ты здесь не при чем, просто история.
Гвидо. А я уж подумал, что ты меня лечишь.
Франк. Упаси Господь. Так вот – история. Сразу после окончания университета мой приятель устроился на работу в успешную финансовую компанию. Стал сразу зарабатывать хорошие деньги.
Гвидо. Дай определение слова «хорошие».
Франк. …Это такие, которых хватает на жизнь в любой стране мира, а на оставшиеся от дневного заработка можно вечером полететь куда-нибудь на самолете.
Гвидо. Понял.
Франк. Заработав сумму, которой бы хватило на покупку того самолета, на котором можно вечером куда-нибудь полететь, он расслабился…. Женился, завел ребенка, собаку…. Но после осеннего кризиса все его сбережения сгорели на бирже, и он остался без гроша за душой.
Гвидо. Тяжело.
Франк. Это не конец истории. Жена забрала ребенка и переехала к его лучшему другу, который держал деньги наличными в депозитном ящике, и от кризиса практически не пострадал….
Гвидо. Все?
Франк. Нет. Собака умерла от тоски.
Гвидо. Ужас!
Франк. Как настроение теперь?
Гвидо. Легче.
Франк. Видишь, как лечит слово.
Гвидо. Придумал историю на ходу?
Франк. А ты думаешь, не спал ночами, придумывая подобную глупость?
Гвидо. Надеялся.
Франк. Не надейся – нет времени.

Пауза

Гвидо. Что пишешь?
Франк. Пьесу.
Гвидо. О чем?
Франк. О любви, естественно.
Гвидо. К родине?
Франк. О любви к женщине двух мужчин, переживающих кризис среднего возраста. Им по 37 лет: один из них – король, второй – художник.
Гвидо. Про нас с тобой.
Франк. Почти.
Гвидо. Не интересно.
Франк. Почему?
Гвидо. Мне интересно читать что-то, что дает ответы на вопросы. А на кой мне читать про себя, если в моей жизни одни вопросы… без ответов.
Франк. Это кажущееся. У тебя ответов больше, чем у большинства населения планеты. Ты – элита человечества.
Гвидо. Или вселенной?
Франк. Или вселенной. Ручаться не могу.
Гвидо. Если я начну так считать, ты первый назовешь меня снобом.
Франк. Глупости. Это не эмоции, а элементарная арифметика. К сожалению, я не помню точных цифр, но если у человека есть жилье – он входит в 70 процентов землян; если есть работа – в 50 процентов…. Далее следует уровень достатка, автомобиль, возможность перемещаться по миру… последнее – компьютер. Если все это имеется в наличии даже плохонького качества, – ты входишь в 1 процент землян.
Гвидо. С ума сойти. А орден мне за это дадут?
Франк. Нет. Ордена на нашей планете дают в основном за уничтожение нескольких тысяч человек, входящих в низовые подгруппы населения. А лучше – нескольких миллионов….
Гвидо. Если я – элита, то почему мне так хреново?
Франк. Быть элитой – это не почетная обязанность, а безграничная ответственность.
Гвидо. Какой пафос!
Франк. Это не пафос – констатация познанной реальности.
Гвидо (пауза). Франк!
Франк. Что?
Гвидо. Ты себе нравишься?
Франк. В каком смысле?
Гвидо. Во всех смыслах…
Франк. Странно поставлен вопрос, но я, кажется, понимаю, о чем ты…. Нет, не нравлюсь.
Гвидо. Терпеть не могу эту твою манеру отвечать односложно именно тогда, когда мне нужен развернутый ответ.

Пауза

Франк. Ты – хрестоматийный человек…
Гвидо. Это оскорбление?
Франк. Комплимент. Ты все делаешь в срок: в двадцать три – окончил университет; в двадцать шесть – женился; в тридцать – повзрослел; в тридцать три пережил первый семейный кризис…. Теперь тридцать семь – время переживать кризис среднего возраста.
Гвидо. А ты?
Франк. Я свой кризис пережил на два года раньше тебя.
Гвидо. Жаль.
Франк. Чего жаль?
Гвидо. Жаль, что не сейчас – вместе веселее.
Франк. Спасибо.

Пауза

Гвидо. Мерзкое чувство: утром хочется убить себя, а вечером – кого-нибудь. (Пауза) У тебя тоже так было?
Франк. Хуже. У меня – только себя.

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Гвидо. Как ты думаешь, мне уйти?
Франк. Ты про Доминик?
Гвидо. Да.
Франк. Ты хочешь совета или слов поддержки?
Гвидо. Я хочу, чтобы решение принял за меня кто-то другой.
Франк. Ты же знаешь, что так не бывает.
Гвидо. Бывает. Во время войны командир посылает бойцов в атаку на верную гибель и берет на себя ответственность за смерть молодых людей.
Франк. А что тебе говорит Командир?
Гвидо. Он молчит.
Франк. Видишь, даже он не хочет брать на себя ответственность.
Гвидо. Я хочу, чтобы ты сказал мне, как поступить.
Франк. Посоветовал?
Гвидо. Ну, да, как бы….
Франк. У меня незавидная судьба, причем в обоих вариантах. Вариант первый: я советую тебе бросить Доминик и уйти к Эми. Ты уходишь, но вскоре осознаешь, что начинать надо все сначала – привыкать, учить, воспитывать…. Для мужчины в 48 это может стать непосильной задачей. А вместе с этим, ты постигнешь еще одну истину – кроме Доминик тебя никто не понимал и не поймет до конца жизни…. Но мосты сожжены, и возвращаться некуда.
Гвидо. Но есть плюсы от жизни с молодой девушкой – меняется энергетика, появляется вкус к жизни….
Франк. Каждое утро ты будешь смотреться в зеркало все пристальнее: жизнь с девушкой, которая моложе на 15 лет, обязывает к образцовому внешнему виду. Ты должен будешь забыть про мешковатые свитера и заношенные вельветовые пиджаки. Такие мужчины начинают носить нелепые костюмы от Ferre и дурацкие молодцеватые курточки от Hugo Boss…. Ты начнешь думать не о творчестве и смысле жизни, а про то, не появилась ли у тебя лысина, и не слишком ли выпирает живот из-под тенниски Lacoste.
Гвидо. Вывод?
Франк. Ты быстро становишься недовольным жизнью, и винишь в этом меня – твоего доброго советчика.
Гвидо. А второй?
Франк. Вариант два. Я советую тебе бросить Эми и остаться с Доминик. Ты остаешься с женщиной, с которой прожил больше двадцати лет и от которой у тебя чудная дочь. Вроде бы все хорошо, восторжествовали мораль и разум…. Но ты всю оставшуюся жизнь будешь думать о том, что у тебя могла быть какая-то особенная большая любовь, но ты упустил этот момент. Особенно эти размышления будут преследовать тебя в те минуты, когда будут происходить обострения отношений с Доминик…. Вплоть до самой импотенции. Угадай, кого ты будешь считать главным виновником твоей загубленной жизни и пришедшей импотенции?
Гвидо. Тебя.
Франк. Вот видишь. Поэтому я и не даю советов, а принимаю любое твое решение, невзирая на то, что мне очень нравится Доминик.
Гвидо. Это намек?
Франк. Считай, как хочешь.
Гвидо. Хочу считать это дружеским советом.
Франк. Вот это – вряд ли.
Гвидо. Хорошо, дружеским намеком.
Франк. Знаешь, подарить кому-то мешок ответственности можно лишь в том случае, когда человек готов его принять…. Я не готов.

Пауза

Гвидо. Когда дело касается семейной жизни, ты всегда уходишь от разговора.
Франк. Мы только что около получаса проговорили о твоей семейной жизни.
Гвидо. И в результате я опять ничего не изменю.
Франк. Возможно это моя ошибка. Может быть, нам обоим следовало бы что-то изменить в нашей жизни много лет назад.

Пауза

Гвидо. Не понял. Ты имеешь в виду что-то конкретное?
Франк. Нет, это я так…
Гвидо. Ты договаривай, договаривай.
Франк. Да нечего договаривать.
Гвидо. Что значит «изменить много лет назад»? Что изменить? И сколько это – «много»?
Франк. Кончай. Я просто имел в виду, что, может быть, мы могли бы прожить по-другому эти годы – без кризисов и проблем.
Гвидо. Это если бы мы сделали что? Говори, Франк, не выкручивайся!
Франк. Я не выкручиваюсь….
Гвидо. Я тебя слишком хорошо знаю. По одному твоему вздоху я могу понять, чего ты хочешь: пиво или виски! Скажи, что ты имел в виду, иначе…
Франк (пауза). Я просто подумал, что если бы тогда, двадцать пять лет назад, из кафе Доминик пошел провожать я….
Гвидо. То…
Франк. То жизнь могла бы повернуться иначе.
Гвидо. Это в какую из сторон? Ты будешь говорить или нет?!!
Франк. Что ты хочешь, чтобы я сказал?
Гвидо. Правду! Я хочу, чтобы ты сказал правду!

Пауза

Франк. Хорошо, я скажу правду, но только она тебе вряд ли понравится.
Гвидо. Говори.
Франк. Мне всегда нравилась Доминик, с первого дня, когда ты пошел провожать ее из «Безлошадного ковбоя». И все эти годы я понимал, что тебе досталась женщина, которой ты не стоишь. (Пауза) Ты получил чужой приз. Понимаешь? (Пауза) Ты мог сидеть со мной в баре и говорить ей по телефону, что находишься на работе. Ты закручивал романы с женщинами, которые не стоят ее мизинца, а она ждала тебя дома, приготовив ужин… вкусный ужин! Ты думал только о своей персоне! Ты был эгоистом! Ты был… свиньей! (Пауза) Я никогда не повел бы себя по отношению к Доминик так, как вел себя ты. Я, в отличие от тебя, всегда понимал, что «лучшее враг хорошего»…. А на самом деле, я просто всегда… ее любил…

Гвидо сжимает в руке стакан, подвернувшийся ему под руку. Некоторое время молча стоит, затем бросает стакан на пол, поворачивается и идет к двери. Подойдя, некоторое время стоит напротив закрытой двери и начинает тихо плакать. Франк, смиренно ожидавший реакции Гвидо, поворачивается к другой двери и с шумом выдыхает воздух.

Франк. Стало легче.
Гвидо (успокаиваясь). Почему ты молчал?
Франк. Раньше мне казалось, что я был бы для нее еще худшим мужем, чем ты.
Гвидо. А теперь.
Франк. А теперь – тем более.

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Гвидо. Поехали завтра в стрелковый клуб?
Франк. Завтра выборы.
Гвидо. Очень смешно.
Франк. За кого будешь голосовать?
Гвидо. Я не пойду.
Франк. Почему?
Гвидо. Надоело.
Франк. Что значит «надоело»?
Гвидо. То и значит. Я ходил несколько раз, но никогда не угадывал победителя.
Франк. Ты что же, угадывать ходишь?
Гвидо. Не совсем, но постоянно задумываюсь о том, почему я всегда в меньшинстве. Надоело! Вот пройдут эти выборы без меня, а на следующий день кто-нибудь спросит: «Гвидо, за кого ты голосовал?»…. Ты, например….
Франк. Хорошо. Гвидо, за кого ты голосовал?
Гвидо. За победителя, Франк! А ты?
Франк. А я, как всегда, за проигравшего.
Гвидо. Ну, и скажи, как у тебя настроение?
Франк. Не очень.
Гвидо. А у меня прекрасное.
Франк. Недурно…. Но цинично.
Гвидо. Мое хорошее расположение духа стоит дороже любых результатов выборов.
Франк. А как же гражданская позиция?
Гвидо. Хорошо. Представь себе ситуацию: мы идем на выборы и голосуем за кандидата «Икс». Он показался нам человеком добрым, порядочным и неподкупным. Показался, Франк! Показался!!!
Привыкнув к большому плюшевому креслу, он начинает вести себя не очень адекватно – избивать подчиненных, красть деньги, насиловать политических оппонентов. Не насытившись властью, он начинает войну…. Потом его бывшие соседи по лестничной площадке рассказывают в газетах о том, как в детстве он мучил животных, ябедничал на одноклассников и воровал у них завтраки. Но все это мы узнаем после того…. Я больше не хочу отвечать за людей, которых плохо знаю, Франк.
Франк. Но если ты не захочешь решать, то за тебя это сделают другие люди… которых ты тоже не знаешь.
Гвидо. Пусть! Пусть они изберут людоеда и отвечают за это перед Богом! А я отвечу перед ним за свои грехи,… которых у меня хватает и без того.
Франк. Это, конечно, позиция…. Но, по-моему, это слабая позиция….

Пауза

Франк. Мир не придумал лучшего алгоритма управления группами людей, чем демократические выборы. Да, этот алгоритм несовершенен и иногда дает чудовищные сбои, но других правил, к сожалению, нет. А если ты относишься к элите мира, то должен показывать пример в следовании этим правилам.
Гвидо. Я никому ничего не должен.
Франк. Должен! Ты должен своему ребенку, который не может пока сам принимать участия в общем выборе.
Гвидо. Пусть она выбирает индивидуально: ароматы леденцов или размеры кукол. А когда ей кто-то попытается запретить это делать, мой долг перевезти ее туда, где никто не будет мешать выбору. Но я не собираюсь проводить жизнь в борьбе борьбы с борьбой. У меня нет на это времени….
Франк. Знаешь, меня всегда поражало, что позиция отказа от общественной жизни сильнее позиции участия. Мои убеждения, в отличие от твоих, моральнее и правильнее, но я выгляжу этаким обезумевшим революционером, а ты – честным борцом за семейные ценности. Кошмар!
Гвидо. Мне очень нравится оценка «правильнее». Если нетрудно, дай определение «правильного».

Пауза

Франк. Хорошо. Правильным является то, что не противоречит десяти заповедям.
Гвидо. Великолепно! Ты мне их не напомнишь?
Франк. Напомню: нет бога, кроме Господа твоего; не сотвори себе кумира; не поминай имя Господа всуе; празднуй святые дни; почитай отца и мать своих; не убий; не прелюбодействуй; не укради; не лжесвидетельствуй; не возжелай жены ближнего.

Пауза

Гвидо. Значит так. Если я зверски избиваю собственную собаку, что не противоречит десяти заповедям, то поступаю правильно….
Франк. Так можно довести до абсурда любую идею….
Гвидо. Или, к примеру, если я сожгу ближайший лес – это правильно? Ведь про лес ничего не сказано в Библии….
Франк. Это все – удары ниже пояса.
Гвидо. Да нормальные удары…. Просто в той инструкции, по которой ты отличаешь правильное от неправильного, не хватает одной заповеди.
Франк. Какой же?
Гвидо. Не будь дураком!
Франк. Надо сказать, заповедь всеобъемлющая….
Гвидо. Да, ею легко можно заменить все остальные.
Франк. По-моему, мы отвлеклись от темы разговора.
Гвидо. Отвлеклись, только я не помню, о чем мы говорили.
Франк. Заповеди, правильно, неправильно, дети, выборы…. Политика. Мы говорили о политике.
Гвидо. Я просил тебя не говорить о политике.
Франк. Это ты начал.
Гвидо (пауза). Я пригласил тебя поехать в стрелковый клуб.
Франк. Ты думаешь, мне не надоели эти бесконечные разговоры о политике? Ты думаешь, я хочу писать публицистический бред о том, что такое гражданское общество?!
Гвидо. Перестань. Поговорили и поговорили, чего копья ломать?
Франк. Мне надоели эти бесконечные споры и неискоренимое человеческое невежество! Мне противно оттого, что ничего вокруг не меняется!…
Гвидо. Ну, что ты такое говоришь? Ты – успешный мужчина, прижизненный классик, публицист, драматург, сценарист…. Все твои успехи и не вспомнить…
Франк. Брось! Успешный человек – это человек, который добился успеха в главном – в семейной жизни. Это человек, которого в спальне ждет любимая жена, а в детской спят двое милых детишек.
Гвидо. Это ты брось! Ты не хочешь снизить свои запросы…. Ты всегда хотел встретить такую женщину, которой не существует на свете.
Франк. Мне что же, согласиться на совместную жизнь с той, которую не люблю… или с законченной дурочкой? Спасибо, этого мне хватило.
Гвидо. У тебя была Татьяна – далеко не дурочка. И, по-моему, ты не был к ней равнодушен.
Франк. Мне нравилось ее имя. (Пауза) Но в ней не было того, что вы называете сексуальностью.
Гвидо. А ты?
Франк. Что?
Гвидо. А ты это как называешь?
Франк. А-а! Ну, например, шармом или… не знаю. (Пауза) Я не знаю, Гвидо, чего хочу…. Может, все дело в этой писанине, которая не дает мне уснуть каждый день…
Гвидо. Может быть, тебе не стоит писать о красивых, умных и благородных женщинах, а, Франк? Напиши что-нибудь про ущербную, страшненькую неудачницу, которая встречает писателя… слепого. А голос у нее, к примеру, очень даже приятный…. Можешь так и назвать роман – «Звук твоего голоса».
Франк. Спасибо. А кто будет читать этот роман, ты?
Гвидо. Почему я? Слепые писатели и страшненькие неудачницы.
Франк. А кто заплатит мне гонорар?
Гвидо. Как кто? Ты хочешь сказать, что в мире закончились издатели-неудачники?
Франк. Спасибо тебе за доброе слово, которым ты всегда можешь утешить.

Пауза

Гвидо. Идти надо.
Франк. Посиди еще.
Гвидо. Посидел бы, но надо домой – Доминик ждет… и Мария.
Франк. Поцелуй их от меня.
Гвидо. Обязательно. Завтра увидимся. Пока.
Франк. Пока.

В центре комнаты стоит двуспальная кровать. На ней лежит Доминик – она читает книгу при свете бра. В комнату входит Гвидо.

Доминик. Ты сегодня рано.
Гвидо. Устал.
Доминик. Надо больше отдыхать.
Гвидо. А работать надо меньше?
Доминик. А работать меньше.
Гвидо. И меньше зарабатывать?
Доминик. Интересно, сколько раз на протяжении совместной жизни можно повторять одни и те же слова?
Гвидо. Думаю, это зависит от количества прожитых лет.
Доминик. Хорошо, поставлю вопрос по-другому: сколько раз в год среднестатистическая семья общается на эту тему?…Тогда можно будет умножить количество раз на количество лет….
Гвидо. Полагаю, приблизительно раз в неделю.
Доминик. Стало быть, около пятидесяти раз в год, если убрать пасхальную и рождественскую недели.
Гвидо. В нашем варианте – это….
Доминик. Около трехсот пятидесяти раз.
Гвидо. Мы нетипичная семья – думаю, следует ограничиться числом «100».
Доминик. Это не меняет ход нашей жизни.
Гвидо. Доминик, прекрати. Полагаю, что хотя бы один раз из ста ты поняла, что я думаю по этому поводу.
Доминик. У меня ощущение, что мы пришли в тупик.
Гвидо. Не начинай.
Доминик. Что значит «не начинай»? Неужели ты думаешь, что, выходя замуж, я мечтала лежать каждый вечер на диване и читать очередной роман для домохозяек?
Гвидо. В такие моменты у меня ощущение, что я смотрю дешевый фильм о неудачной жизни семейной пары.
Доминик. К сожалению, это не фильм, Гвидо, это – наша жизнь.
Гвидо. Цитата из того же фильма.
Доминик. Ты просто циник!
Гвидо. Перестань!

Пауза

Доминик. Что мне делать, Гвидо? Подскажи.
Гвидо. Я не знаю….
Доминик. Кто знает?
Гвидо. Не знаю.
Доминик. Может быть, нам стоит пожить отдельно?
Гвидо. Повторяю: я не знаю.
Доминик. Ты меня выводишь из себя этим «не знаю»!

Пауза

Доминик. Что с тобой происходит в последнее время?
Гвидо. Ничего особенного со мной не происходит.
Доминик. Может быть, у тебя кто-то появился? Появился?!
Гвидо. Ну почему, когда в семейной жизни что-то не так, сразу «кто-то появился»?
Доминик. А что может быть еще? Что?! Только не говори «я не знаю»!
Гвидо. Может быть, мне на время переехать к маме?
Доминик. Ну конечно, к маме. Она подыщет тебе пару получше, чем нынешняя невестка – ворчливая и скандальная.
Гвидо. Она никогда мне никого не подыскивала….
Доминик. Она только объясняла тебе, как исправить мои недостатки.
Гвидо. Оставь маму в покое.
Доминик (пауза). Делай что хочешь, но так больше продолжаться не может.
Гвидо. Мне надо пожить какое-то время отдельно и подумать….
Доминик. Живи, где хочешь и думай что хочешь….

Гвидо одевается и идет в сторону той двери, из которой вошел в комнату. Он останавливается на пороге и берется за ручку двери.

Доминик (плачет)….И можешь больше не возвращаться….

Гвидо стоит некоторое время, затем в комнате что-то меняется. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять… Гвидо поворачивается в сторону кровати. Доминик вскакивает ему навстречу.

Доминик. Почему ты не позвонил, что приедешь сегодня….
Гвидо. Хотел сделать тебе сюрприз.
Доминик. Я бы что-нибудь приготовила.
Гвидо. Я поел в самолете.
Доминик. Ты вовремя….
Гвидо. Что значит «вовремя»?
Доминик. Разденься….
Гвидо. Так что значит «вовремя»?
Доминик. У нас что-то с Марией разладилось за эту неделю.
Гвидо. Все закономерно. Вспомни себя в четырнадцать лет….
Доминик. Не помню.
Гвидо. Я тоже.
Доминик. Она спорит с любой точкой зрения и не принимает никаких советов, все время проводит в своей комнате, слушая чудовищную музыку.
Гвидо. Чудовищно громкую или чудовищно непонятную?
Доминик. Чудовищно депрессивную.
Гвидо. Период нигилизма.
Доминик. Ты всегда лишь констатируешь происходящее. Поговори с ней.
Гвидо. По-моему я слышал такую же фразу в каком-то фильме о конфликте родителей со своим ребенком.
Доминик. Нет, это была фраза «мы его теряем».
Гвидо. Нет, это была фраза «а теперь постарайся уснуть».
Доминик. Наверное, ты – слишком современный родитель, а я – жуткая ретроградка.
Гвидо. Нет. Просто ты – мать, а я – отец.
Доминик. «Отец» и «безразличие» – синонимы?
Гвидо. Нет. У слова «отец» только один синоним – «мудрость».
Доминик. Очень смешно… Ложись спать, Мудрость.

Пауза

Доминик. Расскажи мне сказку.
Гвидо. Какую?
Доминик. Какую-нибудь… хорошую. С хорошим концом.
Гвидо. Все сказки с хорошим концом. Потому они и сказки.
Доминик. Расскажи ту, которую любит Мария.
Гвидо. Про золотых попугаев?
Доминик. Про золотых попугаев.
Гвидо. Она длинная.
Доминик. Это хорошо, что длинная.
Гвидо. А ты не уснешь?
Доминик. Конечно, нет.
Гвидо (пауза). Хорошо. Слушай.

Пауза

Гвидо. Жила-была девочка. Звали ее Вероника. Она хорошо училась, была послушной и никогда не спорила с родителями. Папа с мамой гордились своей дочерью и считали ее самой лучшей девочкой на свете…
Доминик. …И вот однажды…
Гвидо. И вот однажды ночью, где-то около 12-и часов, в окно спальни Вероники кто-то постучал. Да, забыл, случилось это в ночь перед самым Рождеством…
Так вот, раздался стук в окно. Вероника приоткрыла его, и в комнату влетел целый рой белых сверкающих снежинок. Они вихрем пронеслись по комнате, запахло шоколадными конфетами и только что испеченными пряниками…. Снежинки вдруг растаяли, и посреди комнаты возник симпатичный ушастый тролль. Он был розового цвета, и только его изумрудно-зеленый нос говорил о том, что внешность может быть обманчивой, а с виду благодушное существо может постоять за себя и за честь своих близких…
Доминик. Я не поняла: он был добрый или злой?
Гвидо. Добрый… но только для добрых людей. А вообще, я же говорю: мог постоять…
Доминик. Поняла. Давай дальше.
Гвидо. Продолжаю: этого тролля звали Гилбертом. Он верой и правдой служил своим хозяевам вот уже полторы тысячи лет…
Доминик. Значит, он родился в пятьсот каком-то году нашей эры?
Гвидо. Ты будешь слушать или нет?
Доминик. Прости, продолжай.
Гвидо. Да, вот… Гилберт извлек из воздуха серебряный свиток, развернул его и прочел: «Высочайшим указом повелеваем! Считать Веронику истинным лауреатом звания «Лучший ребенок года» и соискателем высочайшего из званий – «Принцесса бала». Бал будет проведен в традиционные сроки и в традиционном месте. Донести сей документ до соискательницы и организовать ее доставку на бал в карете первого класса. Подпись: Двенадцать золотых попугаев».
Так Вероника узнала о величайшем празднике из всех праздников – «Бале золотых попугаев». Гилберт рассказал ей о том, что каждый год в замке «Castle Dream» на Рождество проходит бал, на который съезжаются со всей галактики три тысячи лучших детей. Двенадцать золотых попугаев выбирают принца и принцессу бала. Ими становятся лучшие из лучших…
Доминик. А я могла бы стать принцессой бала?
Гвидо. Это может произойти только с тем, кто не считает себя взрослым.
Доминик. Никогда не думала об этом…. Ты как думаешь, я взрослая?
Гвидо. Не знаю. Знаю только, что на балу на принца и принцессу изливается дождь из золотых лепестков роз, которые растут лишь на территории «Castle Dream» и цветут один раз в году – в ночь перед Рождеством.
Когда Вероника выслушала Гилберта, она решила, что ей необходимо ехать на бал. Распахнув окно, она увидела, что в воздухе, на уровне 14-ого этажа, где располагалась их квартира, покачивается великолепная голубая карета, запряженная восьмеркой прекрасных серебристых оленей. Вероника ступила с подоконника в карету, и в этот момент на ней оказалось изумительное платье цвета морской лазури. Гилберт щелкнул кнутом и голубая карета, запряженная восьмеркой оленей, полетела над городом в страну, где никогда не кончается детство…

Доминик засыпает, раздается тихая рождественская музыка, и в комнату падает дождь из золотых лепестков.

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Гвидо. Куда бы ты хотела поехать, Доминик?
Доминик. Не знаю. Может быть, на другую планету….
Гвидо. Перестань. Жизнь не остановилась, просто год назад на земле стало одним дорогим человеком меньше….
Доминик. Когда я думаю, что это ждет и нас с тобой… Ужас!
Гвидо. Не надо думать об этом, все в мире происходит в свое время.
Доминик. Я не хочу, чтобы ты умирал раньше меня… Я не смогу жить одна….
Гвидо. Не надо… Перестань… А то я сейчас тоже заплачу….
Доминик. Ты меня удивляешь. Даже во время похорон ты не заплакал… Как будто это была не твоя мама. Ты не плакал?
Гвидо. Я плакал в туалете, – никто не видел.
Доминик. И как ты смог сдержаться во время похорон?
Гвидо. Мне все время казалось, что она не хотела бы видеть меня плачущим… А тебя – хотела.
Доминик. Почему?
Гвидо. Не знаю… По-моему, для нее всегда важнее была твоя любовь, чем моя….
Доминик. Почему ты так думаешь?
Гвидо. Потому, что я – ее сын… А ты… твою любовь она всегда хотела заслужить… Если ты плачешь, значит, она все делала правильно.
Доминик. Иногда я была с ней резка.
Гвидо. Перестань. Ты всегда была хорошей невесткой.

Пауза

Доминик. Я бы хотела поехать в Португалию.
Гвидо. Почему именно в Португалию?
Доминик. Не знаю, но почему-то хочется в Португалию. Мне кажется, что там есть двухэтажный отель на берегу океана, в котором я хочу пожить несколько месяцев.
Гвидо. Несколько месяцев?
Доминик. Да, несколько месяцев.
Гвидо. Несколько месяцев – это много.
Доминик. Это кажется, Гвидо, что несколько месяцев – много. На самом деле, мы всю жизнь не можем выкроить время на то, чтобы побыть вместе хоть какой-то значительный срок. (Пауза) Я очень хочу побыть с тобой… хочу наговориться, чтобы хватило на всю жизнь….
Гвидо. На всю жизнь все равно не хватит.
Доминик. …Хочу, чтобы нам было что вспоминать, когда кого-то из нас не станет.
Гвидо. Опять ужасные мысли?
Доминик. Они не ужасны….
Гвидо. Нам есть, что вспоминать.
Доминик. А что ты вспоминаешь, когда тебе тяжело?
Гвидо. Когда мне тяжело, я вспоминаю о чем-то… отчего становится еще тяжелее.
Доминик. Правильно говорила твоя мама, что все мужчины шизофреники, и только некоторые из них еще и параноики.
Гвидо. У людей не может быть одновременно шизофрении и паранойи. Это она шутила, когда папа начинал подозревать, что я курю.
Доминик. А ты курил?
Гвидо. Да, но родители об этом не знали.
Доминик. Ты мне об этом не рассказывал. И сколько времени это продолжалось?
Гвидо. Семь лет.
Доминик. Потом пришлось признаться?
Гвидо. Нет, пришлось бросить. Я очень хотел, чтобы права оказалась мама.
Доминик. В том, что все мужчины шизофреники?
Гвидо. В том, что я не курю.

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Доминик. Может, нам завести второго ребенка?
Гвидо. Не знаю… Думаешь, мы сможем уделять ему должное внимание?
Доминик. Марии скоро шесть… Год-два и станет почти взрослой.
Гвидо. По-моему, сейчас для этого не лучшее время….
Доминик. Гвидо, лучшего времени для рождения ребенка не бывает никогда. Всегда есть какие-то дела: то у тебя много работы, то мне нужно подлечиться, то не хватает времени….
Гвидо. Не начинай. На самом деле, я сейчас настолько загружен….
Доминик. Если бы я не поставила тебя перед фактом, то и Марии сегодня не было бы на свете….
Гвидо. Доминик, прекрати. Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к детям… Что на тебя нашло сегодня?
Доминик. Что значит «сегодня»? Гвидо, мне тридцать шесть! Пройдет еще пару лет, и о втором ребенке нельзя будет даже думать!
Гвидо. Ты драматизируешь ситуацию.
Доминик. Я не хочу прийти к своему ребенку в школу на выпускной вечер, и услышать в спину из уст какого-нибудь подростка: «а это чья бабушка?».
Гвидо (подходит и обнимает ее). Ты и бабушкой будешь ничего… Наверняка кто-то из них скажет: «я бы с это бабулей время провел…».
Доминик. Я говорю серьезно, Гвидо.
Гвидо. Я тоже.
Доминик. Ты не хочешь второго ребенка?
Гвидо. Хочу, но я не хочу сегодня говорить об этом.
Доминик. Знаешь, Франк прав, когда говорит о том, что твоему развитию, если что и мешает, так это собственный эгоизм. Ты всегда думаешь о своей работе, о своем творчестве, о своих идеях, но никогда – обо мне и о семье…
Гвидо. Когда он это говорил?
Доминик. Какая разница когда? Важно, что это правда.
Гвидо. Я не слышал подобного от Франка.
Доминик. А я слышала.
Гвидо. Вы что же, говорите обо мне в мое отсутствие?
Доминик. Приходится, ведь тебя дома практически не бывает.
Гвидо. Что-то я плохо понимаю, что происходит. (Пауза) У вас, что же, с Франком какие-то отношения? Может быть, вы любовники?
Доминик. Прекрати!
Гвидо. Доминик, вы любовники?!
Доминик. Прекрати!
Гвидо. Я хочу, чтобы ты мне ответила на вопрос: вы любовники?!
Доминик (плачет). Прекрати.
Гвидо. Да или нет?!!
Доминик (сквозь плач). Нет! Нет! Нет!

Гвидо подходит к Доминик, обнимает ее, целует. Доминик плачет.

Гвидо. Перестань. Перестань, пожалуйста. Перестань, прошу тебя…. Прости меня, пожалуйста…. Прости, я – идиот. Прости…
Доминик. Так нельзя…
Гвидо. Прости меня, пожалуйста…. Прости, я больше так не буду…
Доминик (всхлипывая). Как ты можешь так?…
Гвидо. Прости меня, пожалуйста. Просто я подумал…. Глупость какая-то… прости.
Доминик. Ты не хочешь ребенка? Не хочешь?
Гвидо. Хочу. Ну конечно хочу…. Давай прямо сейчас…
Доминик. Ты шутишь?
Гвидо (подводит ее к кровати). Нет, не шучу. Нам пора делать ребенка.
Доминик. Перестань, Гвидо… перестань!

Гвидо опрокидывает Доминик на кровать. Свет гаснет. Пауза. Свет медленно загорается. Гвидо и Доминик лежат в постели.

Гвидо. Так у вас что-то было с Франком?
Доминик. Да.
Гвидо. Что «да»?
Доминик. Да, было.
Гвидо. Та-а-ак. И что же?
Доминик. Дружеская беседа.
Гвидо. Ф-фу. Шутки у тебя сегодня…

Пауза

Доминик. Ты когда-нибудь мне изменял?
Гвидо. Да… до нашей встречи.
Доминик. Конечно, ты не признаешься, даже если изменял.
Гвидо. Сейчас бы уже признался….
Доминик. Не признался бы никогда, даже стоя у моего гроба.
Гвидо. Когда ты прекратишь употреблять слова «смерть», «гроб» и «похороны»?
Доминик. Перестань, ты же понимаешь, что я в хорошем смысле?..
Гвидо. Хоть в каком смысле….
Доминик. Изменял или нет? Признавайся!
Гвидо. Даже лежа в собственном гробу: «нет!».
Доминик. Лжец! А как же Нора?
Гвидо. Какая Нора?
Доминик. Твой бывший копирайтер?
Гвидо. Очень смешно.
Доминик. Что смешного? Когда я видела, как она на тебя смотрела, у меня не было сомнений, что между вами что-то было.
Гвидо. Что делать, если тебе достался муж-красавец?
Доминик. Ты это о ком?
Гвидо. Пропущу твою дерзость мимо ушей. Если я и привлекал Нору, то лишь своей утонченностью.
Доминик. Ты это о чем?
Гвидо. Нору интересовали исключительно женщины.
Доминик. Как много нового с возрастом узнаешь. А почему она на тебя так смотрела?
Гвидо. Хотела польстить.
Доминик (пауза). Хорошо. А офис-менеджер Ольга?
Гвидо. Ты сейчас серьезно, или продолжаешь шутить?
Доминик. Успокойся, продолжаю… Следующая шутка: тебе через сорок минут надо быть в аэропорту.
Гвидо. Ужас!

Гвидо вскакивает с кровати, быстро одевается, берет чемодан и собирается уходить.

Доминик. На сколько дней?
Гвидо. На четыре. Что тебе привезти?
Доминик. Себя. А Марии – Барби.
Гвидо. Ненавижу Барби.
Доминик. Ты не расслышал, я сказала «Марии – Барби», а не «Гвидо – Кена». Тебя проводить?
Гвидо. Не надо.

Гвидо подходит к кровати и целует Доминик.

Гвидо. Я тебя очень люблю.
Доминик. Я тоже тебя люблю, только гораздо сильнее. Скорее возвращайся.

Гвидо входит в комнату. Посреди комнаты на стуле стоит Папа, который держит руками полку, прикрепленную к стене с одной стороны. Он пытается сделать пометку на стене карандашом.

Гвидо. Привет, пап!
Папа. Здравствуй, Гвидо… Ты вовремя.
Гвидо. Помочь?

Гвидо подходит к полке и придерживает рукой ее незакрепленный край.

Папа. Да, придержи, пожалуйста.
Гвидо. Что это?
Папа. Ты, вроде, на зрение не жаловался… Полка.
Гвидо. Я вижу, что полка. Что это за полка?
Папа. Полка себе и полка. Держи крепче….
Гвидо. Папа, что это за плохо струганная древесина? Ты не мог выбрать ничего лучше? Надо было позвонить мне – я бы купил тебе нормальную полку….
Папа. Отпускай.

Гвидо отпускает полку, она остается висеть на одном гвозде. Папа подключает электродрель.

Гвидо (снимая плащ). Пап, я завтра привезу другую полку.
Папа. Мне другую не надо.

Папа начинает сверлить стену для того, чтобы повесить полку. Звук дрели перебивает голос Гвидо, который что-то говорит. Папа заканчивает сверлить, когда Гвидо завершает свою тираду.

Гвидо. …можно было выбрать нормальную!
Папа. Мне нужна именно эта полка, – она идеально подходит по размеру и цвету.
Гвидо. Уперся ты в эту полку….
Папа. Да, уперся – я ее сделал специально, чтобы повесить здесь!
Гвидо. О, Господи!

Пауза

Папа. …И ты должен уважать чужой труд!
Гвидо. Прости, папа, я не знал….
Папа. Что не знал?
Гвидо. Не знал, что ты сам ее сделал.
Папа. А что бы это изменило? Она стала красивее оттого, что ее сделал я?
Гвидо. Да нет, забудь….
Папа. Да и какая разница, что висит на стене у человека, к которому никто не заходит, кроме почтальона и молочницы?
Гвидо. Дело вкуса.
Папа. Мой вкус поздно формировать, впрочем, как и твой… Эта полка заняла восемь дней моей жизни. (Пауза) Ты думаешь легко в моем положении занять восемь дней.
Гвидо. Прости, пап.
Папа. После того, как умерла твоя мама, эта полка едва ли не единственное осмысленное занятие….
Гвидо. Пап, ну я же попросил прощения.
Папа. Ты думаешь, я слепой и не вижу, что она кривовата… Да и цвет не очень попадает.
Гвидо. У меня по поводу самодельных полок плохие ассоциации.
Папа. В твоем возрасте у меня если и были плохие ассоциации, то лишь по поводу женщин.
Гвидо. Это почти одно и то же.
Папа. Самодельные полки и женщины?.. Наверное, я очень старый….
Гвидо. Однажды я познакомился с девушкой….
Папа. Это до встречи с Доминик?
Гвидо. Да, задолго. Так вот, когда я с ней познакомился….
Папа. Как ее звали?
Гвидо. Не помню… Это не важно…. Я пришел к ней домой и увидел нелепые книжные полки тоже несуразного цвета….
Папа. Что значит «тоже»?
Гвидо. Да нет, не «тоже»… Это я оговорился…. Просто несуразного цвета. Просто кривые полки несуразного цвета….
Папа. Надеюсь, ты не высказал своего мнения об этих полках в семье, которую едва знаешь?
Гвидо. Конечно, высказал.
Папа. Вы расстались в тот же вечер?
Гвидо. Нет, спустя двадцать минут. Оказалось, что эти бестолковые полки смастерил ее отец в свободное от работы время.
Папа. От какой работы?
Гвидо. Какая разница?.. По-моему, он был дантистом… Наверное, хорошим дантистом, но чудовищным столяром. А девушку звали Лора… Точно, ее звали Лора, а отец у нее был дантист.
Папа. Это не самый страшный случай в жизни.
Гвидо. Это был не самый, а вот следующий….
Папа. Еще один?
Гвидо. Если бы это был единственный случай, то, наверное, я бы не воспринял твою полку так серьезно….
Папа. Что произошло в другой раз?
Гвидо. Все то же самое, только у девушки было другое имя, а у ее отца другая профессия.
Папа. Ты у меня везучий.
Гвидо. Знаешь, я ненавижу самодельные полки… Мне кажется, в тех домах, где все родственники гордятся полками, сделанными непрофессиональными руками главы семьи, жизнь абсолютно невыносима. И, даже если я получу Нобелевскую премию, жена и теща будут рассказывать пришедшим гостям не о моих успехах, а об убогих книжных полках, которые слепил кривыми руками мой дорогой тесть.
Папа. Не кипятись. (Пауза) Знаешь, мне когда-то на заре наших отношений твоя мама продемонстрировала стул, сделанный руками твоего деда. Достаточно убогое творение, надо признаться….

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Гвидо. Пап, тебе нравится твоя работа?
Папа. Ответ зависит от того, что именно ты имеешь ввиду.
Гвидо. Я же говорю – работу.
Папа. Она состоит из разных элементов….
Гвидо. Послушай, ты все пытаешься усложнить. Я задал элементарный вопрос: тебе нравится твоя работа?!
Папа. Что ты шумишь? Я пытаюсь сказать тебе, что этот вопрос не так прост…. Ладно, если упростить: творческая часть – нравится, ремесленная рутина – нет.
Гвидо. Ну.
Папа. Что «ну»?
Гвидо. Ну, расшифровывай.
Папа. Если бы ты меня не перебивал, я бы уже давно объяснился….
Гвидо. Пап, объясняй, я не буду тебя перебивать, извини….
Папа. (Пауза) На самом деле, все просто. Каждый процесс содержит две завершенных составляющих, творческую и ремесленную, – одна без другой существовать не может. Творческая составляющая, как правило, является призом за большой объем хорошо выполненной ремесленной работы… Правда, творческая часть почти всегда находится вначале, а ремесло следует за ней…. Что-то не склеивается у меня с призом…
Гвидо. Стоп! Если…
Папа. А, вот! Ремесло является необходимой оплатой за радость занятия творчеством. И чем радостней и плодотворней был творческий процесс, тем более долгим и муторным является ремесленное исполнение замысла. Вот!
Гвидо. Это из учебника?
Папа. Мелкая сомневающаяся личность! Этот, невероятный по своей глубине, тезис только что родил твой отец!
Гвидо. Тогда пиши учебники.
Папа. Не хочу.
Гвидо. А что хочешь?
Папа. Хочу заниматься только творчеством… без ремеслухи.
Гвидо. Неужели в занятии творчеством есть такое чудовищное удовлетворение?
Папа. Не то слово, Гвидо. Вначале ребенок узнает, что такое игрушка, о которой долго мечтал; затем юноша познает женщину, которую страстно желал; потом остается познать только творчество…
Гвидо. Ты сегодня в ударе.
Папа. Знаешь почему? Вчера заказчик принял мой проект.
Гвидо. Я готов поверить всему, что ты говоришь о творчестве, но не могу понять, отчего ты стал проектировать самые обычные дома?
Папа. Они не обычные, Гвидо, – в них живут семьи.
Гвидо. Не вижу разницы – «живут семьи» или «работают люди».
Папа. Не знаю, как тебе это объяснить, но… люди меняются. Все! И я тоже, как это ни странно.
Гвидо. Дальше давай, без вводных предложений.
Папа. Почему ты не даешь мне говорить?
Гвидо. Даю-даю. Говори, пожалуйста.
Папа. Так вот. Когда я только начинал работать, мне хотелось проектировать замки.
Гвидо. Те, которые в детских книжках?
Папа. В общем-то, да – красивые замки, стоящие на вершинах прекрасных холмов. И чтобы внизу обязательно текла река, в которой бы плескалась форель.
Гвидо. С башенками?
Папа. Что?
Гвидо. Замок с башенками.
Папа. Да, естественно, с башенками. (Пауза) О башенках мечтают все, особенно если в детстве у тебя не было своей комнаты. Кажется, что именно в башенке должна быть заключена какая-то тайна, и именно там можно заниматься чем-то потрясающе романтичным и невероятно важным для мира. (Пауза) Да, непременно хотелось несколько башенок, одна из которых почти растворяется в облаках….
Гвидо. Красиво.
Папа. Именно! Именно – «красиво». Но потом, когда мне было уже около тридцати, захотелось создать гениальный проект небоскреба.
Гвидо. Самого высокого.
Папа. Самого. Абсолютно «самого». Самого высокого, самого красивого, самого современного, самого оригинального, самого….
Гвидо. Я понял! Дальше.
Папа. …И чтобы там работали тысячи красивых мужчин в белоснежных сорочках, темно-синих костюмах и галстуках сдержанных тонов. И чтобы им непременно приносили кофе восхитительные блондинки в строгих костюмах, но обязательно с короткими юбками. И чтобы у них обязательно случались романы…
Гвидо. Дальше.
Папа. А когда мне исполнилось сорок, я захотел свой дом. В смысле, наш дом… для нашей семьи. Я прекрасно его себе представлял – особняк с тремя смещенными уровнями. Не двух и не трехэтажный, а именно со смещенными уровнями. А во дворе – терраса и бассейн…. И еще – камин, садовый камин, в котором я мог бы жарить куриные крылышки барбекю, пока вы, вместе с гостями, купаетесь в бассейне и дурачитесь.
Гвидо. Понятно.
Папа. Вряд ли.
Гвидо. Что «вряд ли»?
Папа. Вряд ли тебе сейчас понятно, что все это значит. Ты пока должен хотеть замок… с башенкой.
Гвидо. Я хочу…
Папа. Ну, вот видишь…
Гвидо. Ты не понял, я хочу…
Папа. Что?
Гвидо. Только ты не кричи.
Папа. Почему я должен кричать? Что-то случилось?… Что?! Гвидо, твоя девушка забеременела? Ты заразился какой-нибудь мерзкой болезнью? Что случилось, Гвидо?!…
Гвидо. Нет…. Меня отчислили из университета.

Пауза

Папа. За что?
Гвидо. Я не в состоянии сдать экзамен по технологии производства.
Папа. Что значит «не в состоянии»?
Гвидо. «Не в состоянии» – это значит, что я терпеть не могу вращающиеся железные валы, гремящие прессы, тарахтящие конвейеры и людей, которые все это любят.
Папа. Но ты же как-то учился там.
Гвидо. Именно «как-то». Именно!
Папа. Тебе же это нравилось… наверное. Или нет?
Гвидо. Или нет.

Пауза

Папа. Я и сам все это терпеть не могу…. Знаешь, я вообще не испытывал положительных эмоций от общения со сверстниками, которые бесконечно ремонтировали в гараже один и тот же мотоцикл… или машину. Мне всегда казалось, что они лишены чего-то важного и нужного, что дано мне и другим людям. Таким как я.
Гвидо. Почему ты не говорил мне этого раньше, папа?
Папа. Не знаю. Может быть, мне казалось, что ты не пошел в меня…. Может быть.
Гвидо. Если я не пошел в тебя, то со мной не надо быть искренним?
Папа. Да нет, что ты. Просто я не хотел вносить смуту в твою голову. Это огромная ответственность – говорить людям об их способностях или возможностях.
Гвидо. Что ты имеешь ввиду?
Папа. Что произойдет, если я ежедневно стану убеждать тебя в том, что ты – гениальный композитор?
Гвидо. Я попробую писать музыку.
Папа. А если я не прав?
Гвидо. Я перестану пытаться.
Папа. …И испытаешь страшное разочарование. Иногда люди не в состоянии подобное разочарование пережить ….

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Гвидо. Пап, ты не мог бы одолжить мне денег.
Папа. Сколько?
Гвидо. Четыре тысячи.
Папа. Сколько?!
Гвидо. Четыре тысячи. Ты так удивлен, будто для тебя это какая-то умопомрачительная сумма. Я отдам через три месяца.
Папа. Да нет, сумма не очень большая… Просто я не припомню случая, чтобы ты одалживал такие деньги.
Гвидо. Хочу сменить машину.
Папа. Сменить машину?!
Гвидо. Ну, да, сменить машину. Пап, ты сегодня удивляешься так, словно к тебе пришел Франкенштейн и просит тарелку перловой каши на ужин.
Папа. Зачем тебе новая машина?
Гвидо. Пап, ты хочешь заняться моим воспитанием?
Папа. Перестань на меня рычать. Я задал элементарный вопрос: зачем тебе новая машина?
Гвидо. Тебе это вправду интересно или хочешь…
Папа. Да ну тебя…

Пауза

Гвидо. В последнее время настроение не очень… хочу доставить себе хоть какую-то радость.
Папа. В долг?
Гвидо. Пап, я не могу ездить на машине двадцать лет.
Папа. Ты ездишь на своей машине всего четыре года…
Гвидо. Три.
Папа. Тем более.
Гвидо. В моем кругу не принято ездить на машине, как ездишь ты – восемь лет.
Папа. Девять.
Гвидо. Тем более.

Пауза

Папа. Где их производят?
Гвидо. Кого?
Папа. Стереотипы ваши.
Гвидо. Ты про что?
Папа. Вы странные люди…
Гвидо. Подожди. Кто такие «мы»?
Папа. Вы – это поколение, в производстве которого я принимал участие.
Гвидо. Понял. Так почему мы странные?
Папа. Вы погрязли в стереотипах. (Пауза) На машине надо ездить три года, часы должны быть ручной сборки, носки ботинок – узкие… Бред.
Гвидо. Я могу согласиться с тем, что есть какая-то натянутость в этом, но эти правила складывались веками. Каждое поколение вкладывало свои элементы в эту пирамиду стереотипов. И ты, кстати, тоже: вместе со своим поколением.
Папа. Да уж, пирамиду нелепых ценностей…
Гвидо. По-моему, это нормально, если по внешнему виду можно определить имущественное состояние человека.
Папа. А о чем оно говорит, имущественное состояние? Я встречал огромное количество небогатых людей, общение с которыми приносило мне огромную радость, и приблизительно такое же количество богатых, с которыми было не о чем поговорить.
Гвидо. Это банальность.
Папа. Да не банальность это, не банальность. Вы почему-то выбрали для общения один параметр соответствия – уровень благосостояния…
Гвидо. А почему нет?
Папа. Нет так нет. Это твое дело.

Пауза

Гвидо. Я всегда не мог понять тебя. Ты – человек, который зарабатывал всегда немалые деньги, их терпеть не можешь… Это что, поза или какие-то деформированные левые идеи? Пап, ты антиглобалист?
Папа. Для антиглобалиста я слишком гладко выбрит и очень часто мою голову.
Гвидо. Значит поза.
Папа. Выходит так.
Гвидо. Ну, конечно не так. Объясни мне один раз в жизни, пожалуйста.
Папа. А ты опять скажешь, что это банальность?
Гвидо. Не заводись. Я на самом деле хочу тебя понять в этом пренебрежении к деньгам.
Папа. Я задам тебе три вопроса, а ты мне на них ответь как можно честнее.
Гвидо. Договорились.
Папа. Когда ты купил предыдущую машину, сколько времени ты радовался покупке?
Гвидо. Знаешь, сейчас вряд ли вспомню… (Пауза) Думаю, недельку… может две.
Папа. Пункт второй: закрой глаза.
Гвидо (садится прямо и закрывает глаза). Закрыл.
Папа. Теперь вспомни, что в твоей жизни было самое приятное. Короче говоря, какой образ возникает в твоем воображении при словосочетании «приятное воспоминание из прошлого».
Гвидо (пауза). Мы с Доминик сидим ночью на отвесном песчаном берегу. Впереди море, над нами звезды… Я пью холодное пиво, она – белое вино из такой маленькой бутылки с длинным горлышком…
Папа. Достаточно. Дальше. Закрой глаза. Теперь представь, о чем ты мечтаешь. Чего ты очень хочешь… очень?
Гвидо (закрывает глаза, некоторое время молча сидит). Мечтаю сменить работу. (Открывает глаза) Я хочу как ты и Франк – заниматься творчеством.
Папа (пауза). Просто откровение… Каким творчеством?
Гвидо. Давай сначала закончим с деньгами… Каковы результаты теста.
Папа. Очень простые. Все твои лучшие воспоминания, мечты и грезы связаны с чем угодно, но никак не с деньгами. Такова их цена в жизни индивидуума.
Гвидо. Не думаю, что относиться к деньгам стоит столь пренебрежительно.
Папа. Брось. Это всего лишь крашеная бумага, которую глупые люди попытались сделать эквивалентом всего сущего. Абсурд.
Гвидо. Но ведь все-таки эквивалент?
Папа. Эквивалент чего, таланта? Тогда Винсент Ван Гог – жалкий маляр… Или ума? Тогда сколько миллионов должно было быть у Эйнштейна? Галиматья.
Гвидо. Пап, да я все понимаю, просто очень хочется новую машину.
Папа. Просто хочется?
Гвидо. Просто хочется.
Папа. Такую аргументацию принимаю. Правда, если ты решил уйти с работы и заняться творчеством, то деньги тебе понадобятся для других покупок. А чем ты хочешь заняться?
Гвидо. Еще не решил. Пока просто надоела нынешняя работа…
Папа. Я, наверное, плохой отец, но на смену профессии готов выделить тебе восемь тысяч бессрочного беспроцентного кредита.
Гвидо. Спасибо, папа. Я всегда знал, что ты меня понимаешь.
Папа. Похоже на голливудское кино. Сейчас должна раздаться такая специальная музыка – музыка, дарящая надежду. Вот под нее ты и должен уходить.
Гвидо. Почему все творческие личности так циничны?
Папа. Мы не циничны – мы обостренно объективны.
Гвидо. Очень смешно. Ладно, пап, я заеду на этой неделе – поговорим о творчестве.
Папа. Давай. Привет Доминик и Марии.
Гвидо. Спасибо. Пока.

В комнате разбросаны вещи. На стенах наклеены постеры из журналов и фотографии. На небольшой кровати лежит раскрытый чемодан. Перед ним на коленях стоит Мария. В комнату входит Гвидо. Он в пальто, в руках – кейс.

Мария. Папуля! Слава Богу, ты приехал….

Мария бросается к нему, обнимает за шею, целует. Гвидо недовольно крутит головой. Он рассержен, но пытается сдержать негативные эмоции.

Гвидо. Стало быть, ты жива и здорова.
Мария. Ну конечно, пап. А ты что подумал?
Гвидо. А что я могу подумать, если ты пишешь «срочно приезжай»?
Мария. «Срочно приезжай» – это значит, мне необходима твоя помощь.
Гвидо. Если человек жив и здоров, он не должен писать «срочно приезжай». Достаточно написать «мне нужна помощь». Если человек пишет «срочно приезжай», можно подумать, что его жизни что-то угрожает.
Мария. Да, моей жизни угрожают.
Гвидо. Кто?!
Мария. Не «кто», а «что» – уныние и безысходность.
Гвидо. Как тебе не стыдно? Я на самом деле думал, что с тобой что-то случилось.
Мария. Пап, случилось. Это серьезнее, чем ты думаешь.

Пауза

Гвидо. Ну, давай, рассказывай про уныние и безысходность…
Мария (пауза). Не знаю, с чего начать.
Гвидо. С конца.
Мария. Хорошо. (Пауза) Пап, я уезжаю в Италию.
Гвидо. Куда?!
Мария. В Италию.
Гвидо. Зачем в Италию?
Мария. Учиться.
Гвидо. Не понял. Ты же учишься здесь… Неужели ты думаешь, что там тебе дадут лучшее образование, чем здесь – в одном из лучших университетов?..
Мария. Папа, я хочу учиться рисованию.
Гвидо. Рисованию?!
Мария. Рисованию.
Гвидо. Я не понимаю… Откуда это? Что за глупости, Мария? Какое рисование?! Два года учиться экономике, чтобы захотеть рисовать. Я не понимаю…
Мария. Что непонятного, папа?! Я не хочу просиживать в кабинете дорогое кожаное кресло, занимаясь наращиванием прибавочной стоимости.
Гвидо. Почему?! Ты хотела этого… Тебе нравилось учиться здесь… Ты восторгалась здешними нравами, традициями…
Мария. Восторгалась. Теперь не восторгаюсь. (Пауза) Неделю назад я сидела на семинаре по бухгалтерскому учету и вдруг мне пришла мысль: что я тут делаю? Почему я занимаю чужое место? Пап, это не мое, я не люблю экономику и не хочу заниматься бизнесом… Я не готова посвятить свою жизнь этому.
Гвидо. Но почему ты думаешь, что искусство – это твое?
Мария. Меня это тянет. Я готова работать с утра до ночи…
Гвидо. А ты знаешь, сколько художников становятся успешными? Процентов пять-десять, не больше.
Мария. А сколько бизнесменов становятся банкротами?

Пауза

Гвидо. Наверное, это гены.
Мария. Я разговаривала с дедушкой – он одобрил мое решение.
Гвидо. Не сомневаюсь.
Мария (подходит, обнимает его за плечи). Папуля, все будет нормально.
Гвидо. Я хотел, чтобы у тебя была профессия… серьезная профессия. Мне казалось, что ты добьешься больших успехов в бизнесе…
Мария. Я добьюсь успехов в искусстве.
Гвидо. Ты не можешь представить, что такое разочарование в искусстве. Это не банкротство – это долгая мучительная смерть на глазах всего мира.
Мария. …Или восхитительный полет, как говорит дедушка.

Мария роется в чемодане, достает с его дна большую папку с рисунками. Она кладет папку на колени Гвидо.

Гвидо. Откуда это у тебя?
Мария. Мама дала.
Гвидо (перебирая рисунки, лежащие в папке). У меня ощущение, что о твоем уходе из университета не знаю один я. (Держит в руках рисунок) Неплохо, правда?
Мария. Я их смотрю каждый день… Почему ты не стал художником?
Гвидо. Побоялся неудачи.
Мария. А неудачи в рекламе не побоялся?
Гвидо. Реклама – это работа. Не знаю, но она так и не стала для меня творчеством.
Мария. А мне нравятся твои идеи.
Гвидо. Они всем нравятся… кроме меня.
Мария. Пап, одолжи мне денег.
Гвидо. Сколько?
Мария. Восемь тысяч… Дедушка дал четыре.
Гвидо. Дороговато ты мне обходишься. Зачем столько?
Мария. Перелеты, учеба, проживание, телефон, кисти, краски, еда, музеи…
Гвидо. Музеи для студентов бесплатны.
Мария. Семь тысяч девятьсот.
Гвидо. Ладно… как будто у меня есть выбор…
Мария (обнимает его и целует). Ты у меня самый лучший папа в мире.
Гвидо. А придумать менее банальную фразу не получилось?
Мария. Я не придумывала – это правда.
Гвидо. Тогда спасибо.

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад, на год, два, пять, десять…

Мария. Как хорошо, что ты приехал!
Гвидо. Ты все время пытаешься меня напугать…. Я уже не боюсь.
Мария. Зато ты быстро прилетаешь.
Гвидо. Что непросто, как ты понимаешь.
Мария. Понимаю. Но и ты должен понимать, что дороже дочери может быть только… даже не знаю, что может быть дороже.
Гвидо. Любимая… работа.
Мария. Как тебе не стыдно.
Гвидо. Здесь красиво. Мне понравилась Италия. (Пауза) Как твоя учеба?
Мария. Учеба хорошо. Очень хорошо.
Гвидо. А что плохо?
Мария. Если за «плохо» принять смерть или тяжелую болезнь, то все хорошо.
Гвидо. Кончились деньги?
Мария. Денег полно. Тратить некуда, плюс стипендия, плюс продала четыре работы на панели.
Гвидо. Где?!
Мария. На панели. Не пугайся, это на сленге площадь, где художники самостоятельно продают картины.
Гвидо. Потрясающе.
Мария. Не самое удачное название, но суть схвачена верно….

Пауза

Гвидо. Мне что, из тебя клещами вытягивать правду?
Мария. Да нет никакой правды…. В смысле, правда есть, а нет ярко выраженной проблемы.
Гвидо. Ты надо мной издеваешься? (Оглядывает комнату) Похожа на твою комнату в университете.
Мария. Да, только нет жуткого топота в коридоре.
Гвидо. Мне что, улететь?
Мария. Пап, прости. Просто я очень соскучилась… Мне тяжело. Я не думала, что мне будет так не хватать тебя, мамы, дедушкиных рассказов….
Гвидо. Ты хочешь бросить и этот университет?
Мария. Академию.
Гвидо. Хорошо, академию. Ты хочешь опять бросить все и начать снова?!
Мария. Нет, ты меня неправильно понял. Я соскучилась.
Гвидо. И все?
Мария. И все.
Гвидо (обнимает ее). Слава Богу! (Пауза) Так вот я и приехал! У тебя есть вино?… Я тоже соскучился.
Мария. Есть. Сейчас.
Гвидо. А мама говорит, что ты, наконец, от нас отдохнешь.
Мария. Глупости.

Мария достает вино, режет сыр. Гвидо открывает бутылку.

Гвидо. Это не глупости. Ты думаешь мама сможет когда-нибудь забыть твой побег из дома?
Мария. Ну вот. Надо помнить все глупые детские поступки…. Мне было тогда лет десять.
Гвидо. Двенадцать.
Мария. Ну, двенадцать.
Гвидо. Ты знаешь, многие дети устают от опеки родителей, но далеко не каждый готов сбежать из дома.
Мария. Чего ты вдруг начал вспоминать это?
Гвидо. Да не вдруг. Просто мама уверена, что ты чувствуешь себя комфортно только тогда, когда находишься вдали от нас, от семьи.

Пауза

Мария. Если честно, я впервые испытала такое чувство. Оттого, наверное, и написала, что мне плохо….

Пауза

Гвидо. Я впервые ощутил нехватку семьи в тридцать пять…. Был в командировке…. Однажды вечером стало так тоскливо…. В баре выпил четыре виски… чистых. А потом поехал в аэропорт и улетел домой. Мне было плевать, уволят меня или нет… как буду оправдываться… кошмар.
Мария. И чем это закончилось?
Гвидо. Ничем. Никто ничего не понял, а я вовремя сдал отчет.
Мария. Смешно.
Гвидо. Смешно.

Пауза. Что-то меняется в комнате. Время смещается вперед или назад – на год, два, пять, десять…

Мария. Как-то надо тебе сказать, а я не знаю как…
Гвидо. Ты ждешь ребенка?
Мария. Нет, что ты, нет еще.
Гвидо. Еще? Еще?! Ты хочешь сказать, что уже есть от кого?
Мария. Всегда есть от кого. Что ты разволновался?
Гвидо. Говори, говори…. Я чувствую, что все это не просто так.
Мария. Я только лишь хотела тебе сказать, что у меня есть, как это у вас называется, «молодой человек».
Гвидо. О своих прежних ухажерах ты так официально не сообщала. Это что же, все так серьезно?
Мария. Ну, в общем-то, да.
Гвидо (пауза). Хорошо. Кто он? Чем занимается? Кто у него родители?
Мария. Папа директор в маленькой юридической компании, а мама умерла.
Гвидо. Поздний ребенок?
Мария. Да нет, обычный ребенок…
Гвидо. Ну-ну, рассказывай…. Рассказывай, кто мой будущий зять.
Мария. Он педагог.
Гвидо. Учится на педагога…. Хорошо, хоть не рок-музыкант.
Мария. Нет, не учится. Он педагог. Преподает у меня историю мировой культуры.
Гвидо (постепенно успокаиваясь). Все легче. Сколько ему лет?
Мария. Он моложе тебя… на год.

Пауза

Гвидо. И как ты это себе представляешь?
Мария. Что именно?
Гвидо. Как ты себе представляешь мои с ним взаимоотношения?
Мария. Я больше представляю свои.
Гвидо (пауза). Да…
Мария (подходит и обнимает его). Папуля, он хороший.
Гвидо. Надеюсь…. Надеюсь, что он не приударит за тещей.
Мария. Видишь, все не так страшно, к тебе уже возвращается чувство юмора.
Гвидо. Если бы его у меня не было, я бы давно сошел с ума. (Пауза) Ты что же, не могла найти кого-нибудь из сверстников?
Мария. Знаешь, они кажутся какими-то неинтересными, глуповатыми….

Пауза

Гвидо. Как его зовут?
Мария. Джаспер.
Гвидо. Хозяин многих сокровищ?
Мария. Да нет, не очень… Что за странный меркантилизм?
Гвидо. Имя Джаспер переводится с фарси, как «хозяин многих сокровищ».
Мария. Поразительно! Откуда ты это знаешь?
Гвидо. Друга моей главной героини зовут именно так – Джаспер.
Мария. Что значит «моей главной героини»?
Гвидо. Разве я тебе не говорил?
Мария. Что ты мне не говорил? Пап, кончай говорить загадками…
Гвидо. Я разве не говорил тебе, что заканчиваю роман?

Пауза

Мария. Роман?! «Заканчиваю»? Ты хочешь сказать, что давно его пишешь?
Гвидо. Ну да, семь месяцев…
Мария. Как тебе не стыдно?!
Гвидо. А почему мне должно быть стыдно?
Мария. Потому, что твоя дочь узнает последней о том, что ты заканчиваешь роман. Я от тебя никогда ничего не скрывала…. Похоже, если бы моего приятеля звали не Джаспером, а как-нибудь по-другому, я бы и вовсе не узнала о том, что мой отец стал писателем…
Гвидо. «Писателем» – громко сказано… Я не хотел тебе говорить, не будучи уверенным, что у меня получится что-то толковое. Теперь говорю.
Мария. Ты что же, бросил работу?
Гвидо. Ушел в отпуск на несколько месяцев.
Мария. Фантастика! И вы с мамой проживаете накопленные деньги?
Гвидо. Нет. Я получил гонорар от издательства. Пока, конечно, небольшой, но, возможно, дальше будет лучше….
Мария. Невероятно… гонорар от издательства. (Пауза) Про что роман?
Гвидо. Это сказка.
Мария. Сказка?! Я представляла, что это что-то о жизни рекламного менеджера…. О его красавице-жене, преподающей в колледже, и умнице-дочери, незаурядной художнице…
Гвидо. …А это сказка о двенадцати золотых попугаях.
Мария (пауза). Это та сказка?
Гвидо. Это та самая сказка, которую я каждый вечер придумывал, чтобы рассказать тебе перед сном…. Вряд ли ты сможешь поверить, что прошло почти тридцать лет.
Мария (по ее щекам катятся слезы). Пап.
Гвидо. Ну что ты, девочка моя? Не надо плакать. Все ведь хорошо… даже очень хорошо. Знаешь, я подумал, что нехорошо получится, если эта сказка пропадет… если забудется…. Я все оставил, как было…. Только поменял имя главной героини. Теперь ее зовут не Вероника.
Мария (сквозь слезы). А как?
Гвидо. Очень красиво – Мария.
Мария. А папу девочки зовут Гвидо?
Гвидо. А маму – Доминик.

Пауза. Некоторое время Гвидо и Мария сидят в тишине.

Мария. Хочешь, я покажу тебе настоящую Италию?
Гвидо. Нет, спасибо, я слишком устал от дороги… да и от новостей.
Мария. Это недалеко.
Гвидо. Не хочу…. Когда рядом оказывается больше, чем один итальянец, я ощущаю чувство тревоги.
Мария. Там нет итальянцев. Там вообще никого нет.

Мария приставляет лестницу к люку, находящемуся в потолке комнаты.

Гвидо (с ужасом). На крышу?!
Мария. На крышу.
Гвидо. Не может быть и речи!
Мария. Пойдем, не пожалеешь.
Гвидо. Нет, я не могу.
Мария. Что значит «не могу»?
Гвидо. Не могу, и все!
Мария. Пап, пойдем, ну, пожалуйста.
Гвидо. Говорю ведь: не могу.
Мария. Не понимаю, тебе что, тяжело сделать десяток шагов?
Гвидо (пауза). Тяжело.

Пауза

Мария. Ты что, боишься высоты?
Гвидо (пауза). Да, я боюсь высоты.

Пауза

Мария. Даже предположить не могла, что ты у меня чего-то боишься…. Ты что же, всегда боялся высоты?
Гвидо. Всегда.
Мария. И никогда не пытался побороть чувство страха?
Гвидо. Пытался. Когда мне было 16 лет, я залез ночью на строительный башенный кран. (Пауза) Когда я посмотрел вниз, мне показалось, что сейчас у меня одновременно откроются рвота и понос. Ужас! (Пауза) Когда я спускался и увидел, что земля почти рядом, мне захотелось прыгнуть вниз, чтобы скорее ощутить ее твердость под ногами. Слава Богу, не прыгнул – я был на высоте метров семи….
Мария. Ты был один?
Гвидо. Один… и ночь.
Мария. Сейчас тоже ночь, но ты не один – я с тобой. Не бойся, пойдем.
Гвидо. Сколько раз я говорил тебе эту фразу – «не бойся, я с тобой», сколько раз я ее слышал от папы…. А теперь слышу ее от тебя. Наверное, что-то уже изменилось в мире, а я еще не успел этого осознать….

Преодолевая страх, Гвидо поднимается по лестнице на крышу, следом за ним поднимается Мария. Они выходят на крышу и молча стоят, глядя вдаль. Они абсолютно одни: под ними – земля, над ними – звезды.

Мария. Тебе нравится?
Гвидо. Как красиво!

Пауза

Гвидо. Это она?
Мария. Она.
Гвидо. Интересно, отсюда кажется, что она стоит прямо.
Мария. Да, а я единственный человек в мире, который не озабочен ее падением. Когда я читаю в газетах или вижу по телевидению людей, которые рассуждают о том, падает она или нет, я поднимаюсь сюда и вижу, что она стоит прямо.
Гвидо. Смешно.
Мария. Она интересно устроена: внутри лестница, а снаружи, по окружности, галереи. Если подниматься по лестнице без остановки – скоро достигнешь верха. Но это не интересно. Интересно выходить на каждом уровне и делать круг по наружной галерее….
Гвидо. Зачем?
Мария. Тогда ты видишь, как с каждым витком предметы и люди становятся все мельче, а небо и птицы становятся все ближе….
Гвидо. А зачем она наклонена?
Мария. Чтобы ты всегда помнил, что подниматься вверх долго и трудно, а оказаться в самом низу можно мгновенно. Достаточно сделать лишь один неверный шаг.
Гвидо. Вниз не хочется.
Мария. Так и не падай.
Гвидо. Я стараюсь.
Мария. И правильно делаешь. А-то я перестану любить тебя.
Гвидо. Не перестанешь.
Мария. Почему ты так уверен, ведь это случается у людей.
Гвидо. Так это у людей…. Пошли.

Гвидо шагает в люк и спускается в комнату. Мария спускается следом.

Мария. Тебе не было страшно, когда ты ушел с работы?
Гвидо. Страшно было на башенном кране. А работа?… Жизнь слишком коротка, чтобы относиться к ней серьезно.
Мария. Ты так много сил вкладывал в эту рекламу…. У тебя такая хорошая репутация…
Гвидо. Не надо бояться перемен. Иначе можно стать жутким брюзгой.
Мария. А как же имя? Признание?…
Гвидо. Я полагаю, важно лишь то, что будет в жизни дальше… особенно после смерти.

Гвидо поднимается, собираясь уходить. Он босой, одет только в черные брюки и белую рубашку.

Мария. Пап, ты уходишь?
Гвидо. Пойду, прогуляюсь перед сном. Очень красивый вечер….

В этой комнате нет практически ничего. На полу, глядя в зал, сидит Ангел, – он смотрит поверх голов зрителей, размышляя о чем-то своем. Из левой двери появляется Гвидо. Какое-то время он стоит молча…

Гвидо. Привет. Я пришел.
Ангел. Простите?
Гвидо. Пришел я, говорю.
Ангел. А-а, привет, Гвидо. Пришел, значит?

Гвидо присаживается рядом с Ангелом и смотрит в зал.

Ангел. Ну, как тебе?
Гвидо. Что ты имеешь в виду?
Ангел. Да вообще.
Гвидо. «Вообще» – хорошо.
Ангел. Понравилось?
Гвидо. Что именно?
Ангел. Все.
Гвидо. По-разному… Что-то понравилось, что-то – нет.
Ангел. Что понравилось?
Гвидо. Спагетти понравились… с сыром. На машине понравилось ехать поздно вечером по пустынному шоссе. Еще понравилось купаться в море на закате… и на восходе тоже. (Пауза) Сок свежевыжатый очень понравился, особенно киви с апельсином. (Пауза) Вспомнил: понравилось в ванной сидеть с женой, чтобы много пены… и рассуждать на философские темы.
Ангел. А подарки рождественские?
Гвидо. Очень. И ужин рождественский тоже. А еще знаешь что?
Ангел. Что?
Гвидо. С дочкой играть в железную дорогу.
Ангел. А самому?
Гвидо. И самому нравилось, но с дочкой интереснее.
Ангел. А слушать ее понравилось, когда совсем маленькая была?
Гвидо. Конечно… смешно.
Ангел. А любить?

Пауза

Гвидо. Да.
Ангел. И всего-то?
Гвидо. А чего ты хочешь, откровений?
Ангел. Мне же интересно.
Гвидо (пауза). Сложно это… не знаю. Понравилось, конечно… не то слово. Но ответственность… ты не представляешь, какая ответственность.
Ангел. Представляю.
Гвидо. Вряд ли.
Ангел. Да представляю, говорю.
Гвидо. Как ты можешь это представить? Думаешь, сверху видно все? Ничего подобного. Ты же не можешь ощутить то, что я ощущал, когда шел на первое свидание в зоопарк. (Пауза) Или, к примеру, когда дочь родилась…. Ты присутствовал на родах?
Ангел. Присутствовал.
Гвидо. Может, присутствовал, но не в качестве отца.
Ангел (в замешательстве). Ну, да, не в качестве….
Гвидо. Вот видишь.

Пауза

Ангел. А что не понравилось?
Гвидо. Надо подумать….
Ангел. А про то, что понравилось, думать не надо было?
Гвидо. Когда про негатив говоришь – ответственность вырастает безгранично.
Ангел. Вообще-то, да. Но есть же вещи безобидные – типа спагетти. Может тебе спаржа не нравится….
Гвидо. Спаржа не нравится, но это не значит, что она плохая. Доминик очень любит спаржу… с икровым соусом. Соус делаешь на основе сметаны с икрой лососевых рыб. Дороговато, конечно, но она говорит, что очень вкусно. Я соус пробовал – на самом деле вкусно, а вот спаржу….
Ангел. Я же не спрашиваю, что нужно отменить, раз и навсегда…. Я спрашиваю: что тебе не понравилось?

Пауза

Гвидо. Не понравилось, когда родным больно…. У Марии зуб болел, ей лет шесть было, я хотел выброситься из окна. Ужас! Все бы отдал тогда, чтобы боль прекратить…. Потом плакал в туалете, до того обидно было за свое бессилие.
Ангел. Да, я знаю.
Гвидо (передразнивая). «Я знаю». Помог бы, раз знаешь.
Ангел. Не мог я помочь.
Гвидо. Вот и не хвались своей осведомленностью.
Ангел. Да я не хвалюсь. Помог бы, но не мог….
Гвидо (пауза). Вспомнил: бюрократия не понравилась. Все эти бумажки, справки, документы…. Какая гадость!
Ангел. А чиновникам нравится.
Гвидо (не расслышав). Кому?
Ангел. Чиновникам.
Гвидо. Чиновники…. Какая гадость!
Ангел. Вот разошелся! Среди них есть достойные люди.
Гвидо. Дома.
Ангел. Что «дома»?
Гвидо. Дома они все – достойные люди, а на работе они чиновники. Очень люблю тех, что дома, а к тем, которые на работе, за всю жизнь так и не привык.
Ангел. Еще к кому не привык?
Гвидо. К хамам не привык, к холоду… к новой обуви….
Ангел. А к уходу близких людей из жизни?
Гвидо (пауза). Не хочу я об этом.
Ангел. Кого-то здесь стесняешься?
Гвидо. Не ерничай. Я не люблю эту тему….
Ангел. Она уже позади.
Гвидо. Хотя, да, уже позади…. Знаешь, когда близкие люди уходят, жалеешь не их, а себя…. Жалеешь так, словно у тебя отрезали жизненно-важный орган.
Ангел. Ну и что?
Гвидо. Что «ну и что»?
Ангел. Ну и что, что отрезали?
Гвидо (пауза). Не знаю. Может быть, пример не очень красноречивый.
Ангел. Пример красноречивый. Просто непонятно, чего вы рыдаете, когда близкий вам человек уходит из мирской жизни?
Гвидо. Сейчас, вроде, понимаю, что нелепость, а тогда не мог сдержаться….
Ангел. Не сдерживаться надо, а…
Гвидо. …Понимать?
Ангел. Да не «понимать», а верить. Верить!
Гвидо. Умный ты! Это сейчас легко верить, а там – сплошные сомнения.
Ангел. Ладно, сейчас-то какая разница?
Гвидо. Сейчас – никакой.
Ангел. Вот именно.

Пауза

Гвидо. А дальше-то что?
Ангел. Дальше – жизнь.
Гвидо. Какая жизнь? Следующая?
Ангел. Почему следующая? Все та же.
Гвидо. А Страшный суд?
Ангел. Суд?
Гвидо. Ну да, Страшный суд.
Ангел. Суд – понимаю, а почему «страшный»?
Гвидо. Называется так: «Страшный суд».
Ангел. Я иногда вас не понимаю. Что за нелепая окраска – «страшный»? Ты чего хочешь?
Гвидо. Я думал, что очередь к Господу, Страшный… прости… суд, потом Рай или Ад…. Вот так я думал.
Ангел. Ну, в целом, практически так, но не совсем….
Гвидо. Как это, «не совсем»?
Ангел. Да вот так! Если вашим человеческим языком говорить, то оно, может, так и называется, а если в реальности… то не совсем.
Гвидо. Вот это да! Начинаются сюрпризы! Сейчас выяснится, что Рая нет, а есть только Преисподняя и мне надо «вниз по лесенке, налево, там увидишь котел с кипящей смолой – это твой». Так, что ли?
Ангел. Да нет, что ты! Это все художественные приемы: метафоры, гиперболы, аллегории. Все проще… я тебе объясню, пошли.

Ангел берет Гвидо за руку и подводит его к краю, расположенному над первой комнатой.

Гвидо (смотрит вниз). Я здесь, вроде, был?
Ангел. Был.
Гвидо. Это что, Ад?
Ангел. Если пользоваться вашей терминологией.

Пауза

Гвидо. Я понял. (Пауза) И сколько кругов можно так натоптать?
Ангел. Сколько угодно.
Гвидо. До каких пор?
Ангел. Пока все не сделаешь правильно.
Гвидо. А что такое «правильно»?
Ангел. Сам должен понять.

Пауза

Гвидо. Так мне что же, туда?
Ангел. Не знаю.
Гвидо. А альтернатива?
Ангел. Есть.
Гвидо. Какая?
Ангел. Вверх.
Гвидо. Без лестницы?
Ангел. Лестница не ведет вверх, – вверх ведет дух.
Гвидо (пауза). Ты не знаешь, я все сделал правильно?
Ангел. Не знаю.
Гвидо. Честно?
Ангел. Честно…. Не волнуйся, скоро все выяснится.
Гвидо. Как скоро?
Ангел. Очень скоро.

Пауза

Гвидо. Попрощаемся?
Ангел. Можем попрощаться, если хочешь, хотя я никуда не ухожу.
Гвидо. Хорошо, не будем. Мне так даже легче….
Ангел. Ну что, готов?
Гвидо. Подожди, я хотел спросить: а что там, вверху, Рай?
Ангел. А это имеет значение?
Гвидо. Нет, я просто так спросил. (Пауза) Ну что, я пойду?
Ангел. Счастливо.

Гвидо закрывает глаза, стоит некоторое время на краю, затем делает шаг и идет вверх спокойно и уверенно.