Простая история в двух актах

День Благодарения. Сегодня все возносят
чистосердечные и смиренные хвалы Богу, – все, кроме индюков.
На островах Фиджи не едят индюков, там едят водопроводчиков.
Но кто мы с вами такие, чтобы поносить обычаи Фиджи?
/Марк Твен/
Действующие лица:

Андрей – 37 лет
Джо – 79 лет
Мелисса – 27 лет
Эван – 45 лет

Акт I
Действие первое

Действие происходит в небольшом городке, расположенном в одном из средних штатов Америки. На сцене: большая комната-студия, располагающаяся в цокольном этаже хорошего американского дома. Слева стоит больничная кровать с изменяемой геометрией лежака; она может занавешиваться жалюзи, чтобы свет не беспокоил лежащего на кровати. Невдалеке от кровати стоит инвалидная коляска. Справа располагается кухня. В центре комнаты – стол, с разложенными на нем элементами макета какого-то строения. Под потолком – окно, сквозь которое можно видеть кусочек неба и ноги проходящих мимо людей. На кровати лежит Джо. На кухне Андрей что-то готовит.

Джо. Эндрю! (Пауза) Это конец!
Андрей. Что опять?
Джо (трагично). Элвис умер!
Андрей. Молодец!
Джо. Ты – бесчувственная скотина! Он погиб за всех нас!
Андрей. Ты его не перепутал с Иисусом Христом?
Джо. Как же я тебя ненавижу, мерзкий эмигрантишка….
Андрей. Заткнись, сейчас будешь есть.
Джо. Вы, люди выросшие на задворках цивилизации….
Андрей. Ты успокоишься?
Джо. Я не смогу принять еду из твоих грязных рук. Ты никогда не…
Андрей (подходит к кровати с тарелкой). Тихо!!!

Джо мгновенно замолкает, садится на кровати и открывает рот. Андрей крутит ручку, регулируя лежак под спину Джо, садится рядом и начинает кормить того из ложки. Джо покорно ест.

Джо. Почему ты отодвинул коляску?
Андрей. Я больше не хочу поднимать тебя с пола. Ешь и молчи!
Джо. Ты не имеешь права запрещать мне излагать мысли. Наша Конституция каждому гражданину гарантирует свободу слова.
Андрей. Очень смешно.
Джо. В этом нет ничего смешного. Я, как гражданин Соединенных штатов, пользуюсь всеми правами, дарованными мне Конституцией. (Пауза) Ты, к счастью, этих прав не имеешь.
Андрей. Я имею право заклеить тебе рот скотчем. Это право даровал мне твой сын.
Джо. У меня нет сына…. У меня шесть дочерей: Вивьен, Джуди, Марлен, Грета, Мерилин и…
Андрей. Вупи.
Джо. Какая Вупи?
Андрей. Голдберг… Вупи Голдберг. И один сын – Эван.
Джо. Эван? Эван… может быть, Эвандер?
Андрей. Эвандер – это Холифилд. Все! Надоел! (Вытирает Джо рот салфеткой) Время спать!

Андрей идет в кухню и наводит там порядок: вытирает стол, прячет посуду в посудомоечную машину…

Джо. Вспомнил! Эван!! Он какой, младший?!! (Пауза) Зачем ты отодвинул коляску?
Андрей. Не доставай меня, я очень устал. Поспи, пожалуйста.
Джо. Эван не приходил? Эндрю, Эван не приходил?! Он обещал принести мне слив.
Андрей. Я, кажется, просил тебя не называть меня Эндрю – я Андрей. Сливы тебе нельзя, – они слабят. (Пауза) Лучше бы ты любил груши, – я бы реже мыл твой горшок. (Пауза) Как я мечтаю, чтобы у тебя на голове была лампочка, которая бы включалась, когда ты начинаешь бредить…

Со стороны кровати раздается сап – Джо уснул. Он что-то говорит во сне, похрапывая. Андрей садится за стол и начинает клеить какие-то элементы макета. Пока не очень понятно, что это за макет.
Раздается звонок в дверь. Андрей удивленно поднимается со стула, идет к двери и отпирает ее. На пороге стоит симпатичная девушка. У нее в руках пять номеров газеты USA Today.

Андрей. Здравствуйте.
Мелисса. Здравствуйте.

Какое-то время они стоят в нерешительности. Затем Мелисса решается переступить порог.

Мелисса. Меня зовут Мелисса. Я ваша новая соседка. Мы переехали в соседний дом три дня назад…. Который слева…. Если стоять лицом к вашему….
Андрей. Андрей… меня зовут.
Мелисса. Я увидела у вас на пороге газеты – пять штук, и подумала: может быть что-то случилось, кому-то плохо… может быть. Подумала, что человек заболел, и не может забрать газеты…. Не знаю… (Пауза) У вас странное имя – Андрей. Никогда не слышала такого.
Андрей. Это русское имя… белорусское. Ну, в общем-то это имя, оно библейское…. А по-гречески значит – человек, муж… еще – мужественный, храбрый….
Мелисса. Как интересно.
Андрей. А я сам из Беларуси – это страна такая между Польшей и Россией. Да вы проходите….

Мелисса проходит в комнату. Андрей указывает ей на кресло.

Мелисса. Спасибо (присаживается). Вы говорили что-то про Россию….
Андрей. Ах, да. Между Россией и Польшей – Беларусь. А вы знаете Россию?
Мелисса. Да, я знаю Россию. Я изучаю в университете право, и нам рассказывал про Россию преподаватель истории юриспруденции. У него там кто-то из родных умер в лагере…. Я тоже была в скаутском лагере, но у нас никто не умер. Это было в Аризоне – там очень красиво. А про Польшу я ничего не слышала…. А вы из Польши?
Андрей. Нет, я из Беларуси – это рядом… с Россией. Да ладно, какая разница? В общем, я из Европы – так проще будет. (Пауза) Это с другой стороны земного шара….
Мелисса. А почему вы не забирали газеты?
Андрей. У меня нет времени читать…. Да я, собственно, не выходил на улицу пять дней. У нас так бывает…. Просто Джо….
Джо. …Хочет в туалет.

Мелисса пугается и удивленно смотрит в тот угол комнаты, где стоит кровать Джо.

Андрей. Да, вот…. Это Джо. Он, в общем-то….
Джо. Хочет в туалет.
Андрей. Да, хочет. И как всегда некстати.

Андрей идет к кровати, достает из-под нее судно и подкладывает его под Джо.

Мелисса. Простите, я, наверное, не вовремя….
Джо. Не волнуйтесь, милая девушка, сейчас я пописаю, и вы продолжите свою беседу. Правда, уже со мной вместе.
Мелисса (пятится к двери). Простите, я зайду как-нибудь в другой раз… потом. До свидания.

Мелисса поспешно выходит из комнаты.

Андрей. Старый дуралей! Ты всегда не вовремя со своими испражнениями. Надо купить тебе памперсы… и все-таки заклеивать рот скотчем.
Джо. Ты не можешь влюбиться в американку, амиго. Вы, эмигранты, должны находить себе эмигранток и жить в ваших эмигрантских районах: чайна-таун, Гарлем, макароннинг-стрит….
Андрей. Мерзкий расист. Если бы ты жил в Германии лет семьдесят назад – был бы любимцем Гитлера. Урод!
Джо. Семьдесят лет назад я жил в Оклахоме.
Андрей. Та еще дыра.
Джо. Ты не можешь так говорить. Оклахома – это нефть, а нефть – это кровь Америки. Мы, американцы, очень умная нация: когда цены на нефть низкие, мы закупориваем наши скважины и ввозим ее из ваших недоразвитых стран; когда высокие – раскупориваем… (Пауза) Но так было не всегда. Когда мы воевали против северян, ситуация была не из простых. Однажды я стоял в карауле… Генерал Ли был славным малым, и только тебе я могу сказать, что легко отдал бы за него жизнь. Свою… да и чужую.
Андрей. Тьфу, блин… опять началось. Джо!!! Если бы ты воевал за южан, то сегодня мы отмечали бы твое двухсотлетие! Ты просто…. Да что я говорю! Тьфу!

Андрей садится за стол и пытается увлечься макетом. Джо что-то бубнит себе под нос. В комнату входит Эван.

Эван. Привет, Эндрю!
Андрей. Привет! Не Эндрю, а Андрей.
Эван. Не обижайся, Эндрю. Как старик?
Андрей. Бредит.
Эван. И гадит?
Андрей. Да ладно… все нормально. Ты обещал принести ему слив.
Эван. Забыл, завтра принесу. Как он это помнит?
Андрей. Он помнит даже войну севера с югом…
Эван. Ну, и как там было? Это, кстати, в каком году?
Андрей. Что «в каком году»?
Эван. Старик воевал?
Джо. С 43-его по 45-й. Сицилия, сынок. Мы высадились на этом загаженном островке, где кроме вина и макарон ни черта не было. Такого десанта Европа не видела даже в страшном сне…
Эван. Папа, ты сейчас бредишь или в рассудке?
Джо. Сейчас в рассудке. Ты принес сливы?
Эван. Какие сливы?
Джо. Это у меня провалы в памяти или у тебя?
Эван. Ах, да, прости! Завтра принесу…. Совсем замотался и не попал в магазин.
Джо. Если я еще окончательно не выжил из ума, твой офис находится прямо у магазина, а у его порога стоят лотки. И один из них точно наполнен сливами. А, Эван?
Эван. Да, папа. Прости, пожалуйста, завтра я обязательно принесу.
Андрей. И не забудь про компьютер. Ты обещаешь уже третью неделю.
Эван. Да, обязательно. Я звонил, узнавал – его уже починили.
Андрей. Ты сообщал мне эту новость пять дней назад.
Эван. Да-да, Эндрю, я обязательно завтра его заберу… и сливы тоже. Все! Я приду завтра.
Андрей. И не забудь, что у меня в это воскресенье выходной.
Эван. А что, уже прошло две недели?
Андрей. Уже прошло три недели.

Эван потихоньку направляется к выходу, стараясь делать это тихо и непринужденно. У самой двери он поворачивается в сторону Андрея и Джо.

Эван. Все помню! Компьютер и сливы! В воскресенье у тебя выходной! Пока!

Эван быстро выходит из комнаты. Пауза.

Джо. Хочешь пари? Завтра он не появится вовсе, послезавтра принесет мне яблоки вместо слив, забудет про твой выходной, а компьютер ты заберешь сам во вторник, когда он вспомнит, что раз в две недели тебе полагается один день отдыхать от меня. Спорим, амиго? Я ставлю на кон те яблоки, которые он мне принесет.
Андрей. Спорим. Я согласен со всем, кроме яблок – он принесет киви.
Джо. Почему киви?
Андрей. Сам он любит киви.

Пауза

Джо. Я что, рассказывал тебе про войну севера с югом?
Андрей. Да.
Джо. Ну и как, интересно?
Андрей. Ты толком ничего не вспомнил… общие слова.
Джо. Да уж… (Пауза) А она ничего.
Андрей. Ничего…
Джо. Может, уступить тебе мою кровать на пару часов? А, амиго?
Андрей. Я могу воспользоваться кроватью Эвана. Только, по-моему, в вашей стране кровати вообще не нужны….
Джо. Ты почти прав, Эндрю…. Раньше они были нужны чаще. Американцы обмельчали и стали пуританами. Но я помню еще те времена, когда девушку можно было пригласить на вечеринку, а после… сутки не выходить с ней из автомобиля.
Андрей. И ты ругаешь мою страну. Я не знаю, сколько мне должны заплатить, чтобы я занялся этим в машине! Это бред, Джо! Для занятий любовью существуют кровати… пол, наконец… или природа…. А в автомобиле… это идиотизм!
Джо. Просто в вашей нищей стране люди покупают машины в том возрасте, в котором уже не хочется заниматься любовью. (Пауза) Когда я был молодым, девки липли на меня, как мухи… на мед. Однажды к нам в Луисвилл приехала Джуди Гарленд…. В то время редкий юноша не вспоминал ее, принимая ванну…. Она шла по Луисвиллу от церкви к мэрии, а я шел ей навстречу…. Наши глаза встретились, и уже никакая сила не смогла разлучить нас. Через год у нас было уже двое сыновей – Чарли и Паркер.
Андрей. Луисвилл в Кентукки.
Джо. Чарли стал выдающимся музыкантом, а Паркер… по-моему тоже….
Андрей. Тьфу, блин…. Никак не могу привыкнуть. Когда ты уже…

С кровати Джо раздается сопение. Он беззаботно спит. Андрей садится за стол, некоторое время сидит в раздумьях, затем начинает заниматься своим недостроенным макетом.

Действие второе

Андрей что-то готовит на кухне. Джо сидит в инвалидном кресле и смотрит в окно, находящееся под потолком. Спустя некоторое время в окне видны проходящие женские ноги.

Джо. Она! Точно, она!

Андрей быстро перебегает в середину комнаты и смотрит в окно.

Джо. Не успел – уже прошла.

Андрей возвращается в кухню. Проходит некоторое время. В окне видны женские ноги, проходящие в обратном направлении.

Джо. О! Опять пошла.

Андрей быстро перебегает в середину комнаты и смотрит в окно.

Андрей. Где?
Джо. Опять не успел. Пошла обратно.
Андрей. Ты меня разыгрываешь?
Джо. Нет. Она куда-то ходила, и только что вернулась. Может быть, что-то забыла дома…

Андрей возвращается на кухню. Проходит некоторое время. В окне видны женские ноги, проходящие мимо.

Джо. Вот! Идет, амиго!!!

Андрей комкает полотенце и бросает им в Джо.

Андрей. Хватит меня изводить!
Джо. Она пошла в город. А до того возвращалась домой – наверное, точно что-то забыла.

Пауза

Андрей. Хочешь чипсов?
Джо. Хочу Маргариту.
Андрей. И что ты с ней будешь делать?
Джо. Пить.
Андрей. Кого.
Джо. Коктейль – «Маргариту».
Андрей. А-а.
Джо. Вот тебе и «а-а». Вы что там, в своей России пьете?
Андрей. В десятитысячный раз говорю: я из Беларуси, а не из России.
Джо. Какая разница?
Андрей. А какая разница: Америка или Канада?
Джо. Разница большая, амиго. Ты нелегально находишься в Америке, и пытаешься легализоваться здесь, чтобы получить стейк потолще и суп погуще. Вот такая разница!
Андрей. При чем тут это? Да, иди ты….
Джо. Эндрю, вы едете сюда из России, Беларуси, Китая, Пакистана и еще черт знает каких стран. Сюда, в Америку! В мою Америку, для которой не сделали ни черта…. Поэтому я волен называть все ваши страны Россией или, скажем, Трифляндией. А если я захочу когда-нибудь эмигрировать в вашу Трифляндию, то не буду обижаться, если ты станешь называть мою страну какой-нибудь Россией…
Андрей. Почему ты никогда не начинаешь бредить, когда хочешь сказать гадости о моей стране, а?

Пауза

Джо. О чем мы говорили, Эндрю?
Андрей. Ты спрашивал, что пьют в моей стране.
Джо. И что там пьют?
Андрей. Чай, кофе… пиво.
Джо. Это везде пьют, а что пьют из того, чего не пьют в Америке.
Андрей. Ну, не знаю…
Джо. Вот видишь… Что это за страна, где нет даже своего напитка.

Пауза

Андрей. А у вас что есть?
Джо. Виски
Андрей. В Шотландии виски лучше.
Джо (пауза). Кока-кола.
Андрей. А, да, точно…. Хотя, конечно, говно ваша кока-кола… и дети от нее болеют.
Джо. Говно, не говно, а весь мир пьет. Кока-кола – величайшее достижение наших пищевиков.
Андрей. Не пищевиков, а химиков.
Джо. Хоть физиков, но мир пьет. И с каждым годом все больше.

Пауза

Андрей. Самогон.
Джо. Что?
Андрей. Самогон – величайшее достижение белорусских пищевиков.
Джо. На что это похоже?
Андрей (после паузы). На пожар.
Джо. А из чего делают ваш этот самогон?
Андрей. Его можно делать практически из всего. Самые популярные сорта самогона из свеклы и из пшеницы. Из пшеницы – самый вкусный.
Джо. Сколько градусов?
Андрей. Семьдесят.
Джо. Семьдесят?!!
Андрей. Семьдесят… но пьется как двадцать.

Пауза

Джо. Эндрю…
Андрей. Что?
Джо. Эндрю, я хочу попробовать это чудо до того, как умру.

Пауза

Андрей. Я постараюсь, Джо… я постараюсь. Хочешь спать?
Джо. Нет, не хочу. (Пауза) Знаешь, чего я хочу, Эндрю?
Андрей. Чего?
Джо. Я хочу оказаться на берегу океана во время заката… и хочу выпить твоего самогона, Эндрю. А потом…

Раздается стук в дверь.

Андрей. Открыто!

В комнату входит Мелисса. У нее в руках два номера газеты USA Today.

Мелисса. Здравствуйте! Я принесла ваши газеты. Вы не выходили два дня?
Андрей. Да, два дня. А вы откуда знаете? (Пауза) А-а! Понял…
Джо. Мы не выходили уже месяца три.
Мелисса. А газеты всего две.
Андрей. Нет, это он о себе. Джо, мы выйдем завтра… честное слово.
Джо. По-моему, вас зовут Мелисса?
Мелисса. Да, а вас – Джо?
Джо. Да, а его – Эндрю.
Андрей. Джо!
Джо. Хотя, у них в Португалии его принято называть Андрей.
Мелисса. А разве вы не из России?
Андрей. Я из Беларуси – это около России.
Джо. Как раз между Кубой и Вьетнамом.
Андрей. Да вы присаживайтесь (ставит стул перед Мелиссой).
Мелисса. Спасибо (присаживается).

Пауза

Джо. Вообще-то я не очень здоров.
Мелисса. Да, я понимаю. Но вы хорошо выглядите.
Джо. Спасибо. Я знаю, что выгляжу как персик… который упал с дерева… две недели назад.
Мелисса. Нет, что вы…
Джо. И прошел торнадо.
Мелисса. Где? Во Флориде?
Джо. По персику.
Андрей. Он шутит.
Мелисса (улыбаясь). Смешно.
Джо. Грустно.
Мелисса. Нет, вы и вправду нормально выглядите.
Андрей. Вы уже устроились на новом месте?
Мелисса. Да, почти. Только еще не купила книжный шкаф и у мамы…
Джо. Книжный шкаф?! Вы что же, читаете столько книг, что они не помещаются в тумбочке у кровати?
Андрей. Джо!
Мелисса. Да, я учусь в университете, и мне приходится читать много разной литературы. Я изучаю право…
Джо. Я уже слышал про вашу учебу. И что же, вы станете адвокатом, когда закончите университет?
Мелисса. Я еще не решила, но пока думаю, что адвокатом. Хотя, адвокатом уже могу работать… я учусь в магистратуре…
Джо. Терпеть не могу адвокатов – они едят на ужин маленьких детей.
Мелисса. Нет, что вы, адвокаты занимаются вопросами права и помогают гражданам решать свои проблемы.
Джо. Да, они помогают гражданам решать одни проблемы и создавать другие – еще большие.
Мелисса. Вы считаете, что профессия адвоката…
Джо. …слишком хорошо оплачивается.
Андрей. Твоя оплачивалась не хуже.
Джо. Это потому, что у меня не было профессии. Моей профессией можно считать умение покупать дырки в земле, из которых хлещет нефть. (Пауза) Я помогал американцам заправлять автомобили, а адвокаты помогали им лишаться этих автомобилей… они помогают американцам становиться пешеходами. (Пауза) Эндрю, сколько ты платишь адвокату, который ведет дело о твоей натурализации?
Андрей. Не надо, Джо.
Мелисса. Андрей, а у вас что, нет вида на жительство в Америке?
Джо. Да, милая девушка, таких как он, называют в Мексике «чиканос» – мокрая спина. Они готовы тягать тачку с говном по Таймс-сквер, лишь бы получить вечером миску с похлебкой и проститься, наконец, с картонной коробкой, в которой спали на лужайке в Централ-парк.
Мелисса. Андрей, а почему вы уехали с родины?
Джо. Он захотел попробовать настоящий биг-мак…
Андрей. Заткнись! (Мелиссе) Так сложились обстоятельства… Мне пришлось уехать…
Джо. И теперь его содержит мой сын Эван.
Андрей. Потому, что я обхожусь ему в три раза дешевле, чем содержание этого старого маразматика в доме для престарелых.
Мелисса. А вы давно в Америке?
Андрей. Больше двух лет.
Мелисса. Вам здесь нравится?
Андрей. Я почти ничего не видел, кроме Джо, Эвана, своего адвоката и вас. По такому маленькому городку не определишь, как здесь живут люди. (Пауза) После натурализации я хочу переехать в Канаду.
Мелисса. Почему именно в Канаду?
Джо. Потому, что туда съезжаются все лесники мира…
Андрей. Потому, что она больше похожа на Беларусь.
Мелисса. А какая она – Беларусь?
Андрей. У нас в стране живет десять миллионов человек… великолепная природа… милые люди… красивые девушки…
Мелисса. А у вас в стране есть «звезды»?
Андрей. Как же их может не быть – у нас ведь то же самое небо, хоть мы и смотрим на них с другого полушария.
Мелисса. Нет, я имею в виду известных людей – «звезд».
Андрей. А-а! Конечно, у нас много известных людей. (Пауза) Янка Купала, например.
Мелисса. Не знаю, к сожалению.
Андрей. Якуб Колас… это писатель.
Мелисса. Не слышала. А что он написал?
Джо. Я тоже не слышал ничего об известных людях Пакистана. Эндрю, а как зовут вашего министра юстиции? Может быть его Мелисса знает?
Андрей. Пошел ты!
Мелисса. Мне тоже не очень нравится, что все известные люди – американцы.
Андрей. Может быть, хотите чего-нибудь выпить: чай, кофе, лимонад?
Джо. Давай лимонад, амиго.
Мелисса. Да, я тоже с удовольствием выпью лимонада.

Андрей идет на кухню и готовит лимонад.

Мелисса. Скажите, Джо, а чем вы болеете?
Джо. Старостью.
Мелисса. Но ведь это не диагноз.
Джо. Старость – это диагноз, а молодость – призвание.
Мелисса. Мой дедушка умер от рака. Его начали лечить от пневмонии, а у него был рак легких. Он курил по две пачки сигарет и не ходил к врачу.
Джо. Я не знаю, что у меня не так. Врачи говорят, что я старый. Хотя, если честно, я к ним всю жизнь не ходил, и мой сын Эван – приличное говно – тоже не водил меня к врачам. Теперь я, бывает, хожу под себя и несу околесицу, но Эндрю этому даже рад – через мой бред он узнает историю Америки. Недавно я рассказал ему о войне Севера с Югом.
Мелисса. Правда?
Андрей (подает Мелиссе и Джо лимонад). Да, он рассказал мне, как воевал на стороне южан.
Мелисса. Джо, а почему вы не любите эмигрантов, ведь среди них есть и хорошие люди?
Андрей. Потому, что он расист, фашист и шовинист.
Джо. Амиго, положи меня на кровать, я хочу писать и спать.
Андрей. Почему бы тебе ни сделать это под себя. Мелисса наверняка еще не видела такого аттракциона.
Мелисса. Знаете, наверное, я пойду…. Мне еще нужно попасть в магазин и заказать книжный шкаф.

Мелисса встает и идет к двери. У порога она останавливается и поворачивается в сторону Андрея и Джо.

Мелисса. До свидания. Выздоравливайте, Джо. Андрей, желаю вам, чтобы ваша натурализация скорее завершилась.
Андрей. До свидания, Мелисса. Заходите к нам.
Мелисса. Спасибо за приглашение.

Мелисса выходит.

Джо. Демократка.
Андрей. Старый хрен!
Джо. Все демократы обожают эмигрантов… а республиканцы – Америку.

Андрей подкатывает кресло и резко перекидывает Джо на кровать. Тот охает и кряхтит. Андрей подкладывает под него судно.

Андрей. Как же я тебя ненавижу.
Джо. Я не верю, что он пьется как двадцать.
Андрей (достает из-под него горшок). Заткнись и спи, старый эсэсовец!

Андрей садится за стол. Некоторое время он сидит, уткнувшись взглядом в одну точку. Со стороны кровати слышно мерное сопение Джо. Вскоре Андрей приходит в себя и начинает заниматься макетом.

Действие третье

Андрей сидит за столом, перед ним – портативный компьютер. Рядом с компьютером ваза, наполненная киви. Джо лежит на кровати. Некоторое время Андрей увлеченно смотрит в монитор, затем отрывается от него.

Андрей. Джо!
Джо. Ты меня зовешь?
Андрей. Нет, Джо Луиса – у него сегодня бой с Майком Тайсоном.
Джо. Ты бредишь, Эндрю? Джо Луис перестал драться, когда Майка еще на свете не было.
Андрей. Ты, я вижу, сегодня в форме.
Джо. Я всегда в форме – моя пижама…
Андрей. Я знаю твой диагноз, Джо.
Джо. Я тоже, Эндрю. Мой диагноз – время.
Андрей. Нет, Джо, все гораздо серьезнее – у тебя… болезнь Альцгеймера.
Джо. Это ничего не меняет – я все равно не стану твоим ровесником.
Андрей. Слушай! «Изменения в мозге, которые приводят к тому, что мы называем старческим маразмом, а медики – болезнью Альцгеймера, закладываются в самом расцвете лет – в возрасте от 20 до 40, задолго до того, как человек обнаруживает, что забыл, как называется ложка».
Джо. Я помню, как называется ложка – она называется… ложка.
Андрей. Не перебивай! «Происходит постепенное снижение умственных способностей, связанное с потерей памяти и изменением личности. Это вызвано разрушительным процессом распада нейронов, то есть клеток головного мозга. В полной же мере деградация проявляется в пожилом возрасте».
Джо. О моей деградации я слышал только от тебя и Эвана. Может, вы придумываете про мой бред, чтобы держать меня за дурачка?
Андрей. Хочешь, я сниму твой бред на видео, и мы вместе посмотрим его?
Джо. Наверное, все-таки, нет.
Андрей. Мне тоже не хочется слушать твою галиматью по два раза.

Пауза

Джо. Что там еще написано?
Андрей. Сейчас. Вот: «заболевание чаще всего встречается у людей с низким образовательным уровнем, владеющих профессией низкой квалификации». Это все от того, Джо, что ты не тренировал свои мозги…
Джо. Мозги невозможно тренировать – это не ноги.
Андрей. Можно, Джо. Просто надо трудиться над своей головой, как ты трудился над своим банковским счетом. Где это? «Рацион… витамины А, Е, С… вино…». А, вот: «Рутинная однообразная каждодневная жизнь, лишенная духовных событий, лишенная всякого творчества, сведенная лишь к заработку денег и тупой «развлекаловке» – идеальная почва для развития болезни Альцгеймера… Гимнастикой для мозга являются чтение, изучение иностранных языков, компьютера, игра в шахматы и даже решение кроссвордов. Люди, занятые творческим трудом и умеющие радоваться жизни, побеждают биологическую старость».

Пауза

Джо. И ты веришь тому, что написано в этом ящике?
Андрей. Это не ящик… Я читаю информацию на крупнейшем сайте по психиатрии.
Джо. Кто ее написал?
Андрей. Что значит «кто»? Врачи!
Джо. Их интересуют только деньги, как и твою теперешнюю подругу.
Андрей. Это бесплатная информация.
Джо. Бесплатными бывают только тараканы от нового соседа.
Андрей. Слушай, а ты… никогда… ну, только ты не удивляйся…
Джо. Ты что, бредишь?
Андрей. Да нет, просто вопрос странный… Джо, ты любишь облизывать алюминиевые крышечки от йогурта?
Джо. Что?!
Андрей. Ты любишь облизывать алюминиевые крышечки от йогурта?
Джо. Эндрю, тебе надо к врачу… Терпеть не могу йогурт… А чтобы крышки… алюминиевые…
Андрей. Да это тут на форуме… Женщина какая-то пишет, что риск заболевания Альцгеймером увеличивается, если человек облизывает алюминиевые крышечки от йогурта.
Джо. Это она из сумасшедшего дома в интернет выходит?
Андрей. Не знаю… пишет, что врач.
Джо. Врачи – это пройдохи. Они придумывают болезни с мудреными названиями, пугают людей, а потом говорят, что от этой болезни помогает новый аспирин, который в сорок раз дороже старого… Врачи должны висеть на соседних деревьях с адвокатами… Однажды я ехал по Оклахоме на своем мустанге… Мне было тогда сорок три… Я остановился в небольшом городке. Городок был, надо сказать, полнейшей дырой… Я зашел в бар и увидел здоровенного бармена – ростом он был семь футов девять дюймов…
Андрей (оторвавшись от экрана компьютера). Врешь!
Джо. Он мне сразу не понравился: здоровый детина без передних зубов. Я заказал двойной виски без содовой и залпом выпил… В это время я увидел, как по лестнице спускалась девушка ослепительной красоты. Ее золотые кудри свисали на плечи…
Андрей. А врачи причем?
Джо. Я пригласил ее потанцевать, а бармен… он вытащил из кобуры кольт, приставил к моему виску и выстрелил…
Андрей. Как ты надоел со своим бредом! Джо, это из какого-то дешевого фильма пятидесятых годов! Ты это понимаешь, старый маразматик?!!
Джо. Пуля прошла через мягкие ткани, чудом не задев жизненно-важные органы.
Андрей. Нет, Джо! Он стрелял из пушки, которая стояла на барной стойке, а ядро застряло у тебя в голове, не затронув мозг! (Пауза) Потому что мозг у тебя находится в заднице, Джо!!! Ты меня понимаешь, старый хрен?!!

На пороге появляется Эван.

Эван. Развлекаетесь? Привет! Как дела, Эндрю? Как старик?
Андрей. Бредит… надоел, хуже некуда. Когда ты добавишь мне зарплату, Эван?! Ты должен доплачивать по 10 процентов за каждый его порок. Он шовинист, фашист, расист, женоненавистник и мизантроп – с тебя 50 процентов надбавки!
Эван. А какое отношение к тебе имеет его женоненавистничество?
Андрей. Да, ладно…
Эван. Сегодня я заключил хороший контракт, поэтому делаю тебе подарок – 10 процентов надбавки. Ты рад?
Андрей. Спасибо, не ожидал. Я начинаю задумываться о том, не слишком ли дешево я тебе обхожусь.
Эван. Не слишком, Эндрю. Хотя дом престарелых обходился бы дороже.
Андрей. В три раза.
Эван. Ну ладно, чего ты разошелся сегодня? Компьютер работает?
Андрей. Работает, спасибо. (Пауза) Кстати, сегодня я нашел в интернете диагноз твоего папаши-нациста.
Эван. Я догадываюсь – болезнь Альцгеймера.
Андрей. Так ты знаешь?
Эван. Нет. Просто об этом говорила моя ассистентка – у ее бабки подтвержденный врачами Альцгеймер.
Андрей. Лицензионный?
Эван. Ага… а у Джо – пиратский.
Андрей. Так обратись к врачу – будет и у твоего папаши настоящий Альцгеймер.
Эван. Зачем?
Андрей. Чтобы знать от чего лечить.
Эван. Какой смысл? Чтобы заплатить десятку за обследование и сотню тысяч за лечение? Мне легче содержать тебя и дать старику спокойно уйти к моей мамаше.
Андрей. Ты ее любил так же, как и отца?
Эван (после паузы). Как тебе новая соседка?
Андрей. Нормально.
Эван. Может, женишься? Станешь работать у ее мамаши в магазине, дома будешь ходить в тапках-микимаусах, заведете парочку маленьких америкашек…
Андрей. А к пенсии переберусь во Флориду?
Эван. Почему нет?
Андрей. А потом младший из сыновей сдаст меня в богадельню, где я умру в кромешном бреду, пропахший мочой и рвотой.
Эван. Ну, это худший из вариантов… Но он все равно лучше, чем помереть у тебя на родине, так и не узнав вкуса ананасового сока.
Андрей. У меня на родине ананасовый сок продается в любом супермаркете.
Эван. Хорошая страна. Чего же ты оттуда уехал?
Андрей. Были причины.
Эван. Ладно, каждый гражданин мира имеет право приехать в Америку…
Андрей. Но не каждый здесь захочет остаться.
Эван. Не встречал тех, кто вернулся бы из Америки в свою Мексику.
Андрей. Оттого и не встречал, что они все уехали обратно.
Эван. Логично.

Пауза. Со стороны кровати Джо раздается сопение и бормотание.

Андрей. Что ты будешь делать, когда я получу вид на жительство?
Эван. Найму еще кого-нибудь из эмигрантов… желательно из твоей страны… Вы неплохо справляетесь… А когда, ты полагаешь, это может произойти?
Андрей. Надеюсь, что в течение месяца. Во всяком случае, так говорит мой адвокат.
Эван. Если адвокат говорит месяц, значит, у меня есть, как минимум, три.
Андрей. Надеюсь, что твоя ненависть к адвокатам не задержит мое пребывание в этом доме. (Пауза) Хочешь чаю или кофе?
Эван. С удовольствием выпью кофе.
Андрей. Тебе по-европейски – нормальную чашку, или по-американски – ведро?
Эван. Средний объем, я – англосаксонского происхождения.

Андрей идет на кухню и готовит кофе. Эван рассматривает элементы макета.

Эван. Что это будет за здание?
Андрей. Мой будущий дом.
Эван. Судя по его объему, ты собираешься завершить карьеру няньки и заняться торговлей наркотиками.
Андрей. Я собираюсь заняться тем, чем занимался дома.
Эван. А чем ты там занимался?
Андрей. Бизнесом.
Эван. Какого профиля?
Андрей. В то время мы занимались всем. Кто-то должен был реагировать на пустоты рынка, и мы старались заполнить вакантные места.
Эван. Что это значит – ты утром торговал в магазине, вечером шил бейсболки, а ночью мыл пол в ресторане?
Андрей. Нет. Утром я покупал вагон жевательной резинки, днем продавал фургон контрабандных сигарет, а вечером подсчитывал – хватит ли мне денег, заработанных на контрабанде, чтобы покрыть убытки от украденного у меня вагона жвачки. На следующий день история повторялась, только вместо жвачки был лом цветных металлов, а вместо сигарет – лифчики.
Эван. У вас что, не существует специализированных компаний?
Андрей. Двести лет назад в Америке существовали специализированные компании?
Эван. Нет, конечно. У нас был тогда «дикий» рынок – каждый пытался заработать на чем угодно и купить землю….
Андрей. Вот и у нас та же история, за исключением того, что земля никому не нужна… во всяком случае, вне города.
Эван. Странная у вас нация.
Андрей. А у вас – нет.

Пауза

Эван. Почему мы никогда не говорили о твоей стране? Это интересно. Я думаю, не поехать ли мне туда, чтобы научить ваших бизнесменов маркетингу.
Андрей. Сначала научись выживать в таких условиях, в которых работают они, заработай миллионов сто, а потом они, может быть… Может быть!.. Станут тебя слушать… Если выучишь белорусский язык… или русский. Еще они понимают украинский и польский. (Пауза) Ты ни одного из них не знаешь, а, следовательно, педагог для моей страны неподходящий.
Эван. Ты хочешь сказать, что ваши бизнесмены не знают английского?
Андрей. Почему? Я же знаю. Есть еще несколько.
Эван. И все?!
Андрей. Для десятимиллионной страны достаточно.

Пауза

Эван. Ты не шутишь?
Андрей. Шучу… немного.
Эван. Слава Богу, а то я подумал, что и вправду у вас есть бизнесмены, которые не знают английского.

Со стороны кровати Джо раздается истошный вопль. Эван вскакивает, а Андрей остается невозмутимым.

Джо. Не стрелять! Не стрелять!!!

Крик стихает. Пауза.

Андрей. Вся хреновина в том, что сейчас он проснется, как ни в чем не бывало, а мы даже не узнаем на какой войне он был – Второй мировой или Англо-бурской.
Эван. Поражаюсь твоему хладнокровию. И часто он так?
Андрей. Бывает, что несколько дней тихо, а иногда – по три раза в час.

Пауза

Джо. Это кто… Эван?
Эван. Да, папа, это я.
Джо. Ты принес мне слив?
Эван. Совсем забыл. Завтра обязательно принесу.
Джо. Они опять будут зеленые и волосатые? Запомни на будущее – это киви, а сливы – они темно-лиловые и чуть мельче.
Эван. Я знаю, папа.
Андрей. Может, я схожу за сливами, а ты посидишь с Джо?
Эван. Нет, спасибо, Эндрю, я сам съезжу, не беспокойся.
Андрей. Так иди с Богом.
Эван. А чего я заходил?
Андрей. Ты хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос?
Эван (после паузы). Вспомнил! Папа, где твои водительские права? Мне они нужны для того, чтобы оформить кое-какие документы.
Джо. Свидетельство о моей смерти?
Эван. Что ты такое говоришь? Так где они?
Джо. Там, где им и положено быть – под подушкой (Джо достает из-под подушки водительские права).
Эван. Дай мне их.
Джо. Зачем?
Эван. А тебе-то они зачем?
Джо. Собираюсь поехать в Вашингтон.
Эван. Пап, не дури. Ты не можешь даже ходить… И зачем тебе в Вашингтон, что за глупость?
Джо. Хочу навестить сенатора Хэлмса – нам нужно обсудить кое-какие проблемы, связанные с притоком эмигрантов в страну.
Эван. Сенатор Хэлмс уже давно не сенатор… Я вообще думаю, что он умер лет сорок назад.
Джо. Все так думают, но сенатор Хэлмс жил, жив и будет жить, пока существует Америка, и пока кровь течет в жилах хотя бы одного американца.
Эван. Я понял – ты бредишь. Давай права.

Эван пытается забрать права, но Джо не отдает их. Андрей подходит к Джо и забирает права.

Андрей. Нет, это он в рассудке. Думаю, что ему не терпится депортировать меня и….
Джо. Ты не прав, амиго, я хотел помочь тебе натурализоваться в моей стране. А Джесси… он был бы рад помочь мне… Я ведь не какой-нибудь вшивый демократишка, который просит помочь сделать нелегальный аборт своей подружке, с которой загулял втайне от жены и четверых детей.
Эван. Что вы тут оба несете? Эндрю, давай права, я пойду….
Андрей (смотрит в водительское удостоверение Джо). Какое сегодня число?
Эван. Четырнадцатое, а что?
Андрей (отдает права Эвану). Через три дня у Джо День рождения.
Эван. В его жизни их было уже слишком много.
Андрей. Семьдесят девять.
Эван. Да, семьдесят девять.
Андрей. А этот будет восьмидесятый.
Джо. Тяжело поверить, амиго.
Эван. Какой же я становлюсь старый.
Андрей. Это юбилей, Эван.
Эван (направляется к выходу). Да, восьмой юбилей, если не считать те, которые заканчиваются цифрой пять.
Андрей. Ты собираешься его как-то отметить?
Эван (подходя к двери). Непременно. Зайду в церковь и попрошу пастора похлопотать о здравии моего дорогого папы.
Андрей. А серьезно?
Эван. Пока! Мне еще нужно к адвокату, а потом еще хочу забежать к Гарри….

Эван быстро выходит из комнаты, закрывая за собой дверь.

Андрей (вслед Эвану). Юбилеи положено праздновать!..

Пауза

Андрей. Джо, ты вправду хотел поговорить с сенатором Хэлмсом обо мне?
Джо. Да, амиго, я хотел, чтобы он ускорил твою натурализацию.
Андрей. Но ты же не любишь эмигрантов.
Джо. Это не значит, что я людоед… Когда-то и мои предки приплыли сюда, чтобы стать американцами.

Пауза

Андрей. Странно, мне всегда казалось, что ты меня терпеть не можешь.
Джо. Если бы я тебя терпеть не мог, то тебе некогда было бы заниматься твоим картонным домишкой… Который ты, один хрен, никак не можешь закончить. Ты что, хочешь водрузить его недоделанным на мою могилу?
Андрей. Перестань, просто мне не куда торопиться. Пока придут документы, я смогу, наверное, сделать десяток таких домиков.
Джо. Мне плевать на десяток – я хочу увидеть этот в готовом виде.

Андрей подсаживается на пол у кровати Джо. Некоторое время он сидит опустив голову и размышляя о чем-то своем.

Андрей. Джо!
Джо. Что?
Андрей. А ты мог бы представить, что я твой внук?
Джо. Это не сложно.
Андрей. И что бы ты обо мне сказал?
Джо. Сказал бы, что мой внук – нормальный парень… хоть и демократ. (Пауза) Хотя, у меня был лучший друг – тоже демократ. Его звали Эван Маршалл. Знаешь, после войны был такой «План Маршалла»? (Андрей с недоверием смотрит на Джо) Да нет, я в порядке. Так вот, тот самый Маршалл, который «План», был его то ли дядей, то ли сводным братом… я не помню. Да, суть не в этом… Просто мы были друзьями «не разлей вода». Я ведь и сына назвал в его честь – Эваном. (Пауза) Только вот Эван Маршалл был классным парнем, а мой Эван – бестолочь и предатель….
Андрей. У меня деда не было… ни одного. Маминого папу убили на войне, когда она еще была маленькой. (Пауза) Ничего про него не знаю. (Пауза) Папин папа умер, когда мне было года три… Одни бабушки… А бабушки только «шарф одень» да «все доешь». Джо, у тебя был дед?
Джо. Был… один. Прожил девяносто семь лет. Надоел всем до зеленых чертей….
Андрей. А он тебе рассказывал истории?
Джо. Он, как говорят наши краснокожие братья, «уехал в долину счастья»: ходил под себя, бросался посудой и пел похабные песни….
Андрей. А до того… когда был нормальным?
Джо. А нормальным мы его не видели – он был очень богат и не любил никаких родственников… даже тех, которые тоже были богаты. Он любил своего пса… Вот ему, наверное, истории и рассказывал. (Пауза) Хотя, правды мы все равно не узнаем – пса усыпили сразу, как только мой дед помер. Пес стал ходить на ковры и не откликался на свое имя… Заразился, наверное.
Андрей. Я в детстве так хотел, чтобы мой дед рассказал мне историю про то, как он воевал… как громил врагов…
Джо. У вас в стране что, кроме войны и рассказать нечего?
Андрей. Ну, в общем-то, да. Еще принято рассказывать про голодное детство.
Джо. Интересно было бы послушать….
Андрей. Вряд ли.

Пауза

Джо. А что ты говорил про мой День рождения?
Андрей. Просто у нас принято отмечать дни рождения, а юбилеи – тем более.
Джо. Не могу сказать, что у нас это не принято… хотя, не могу утверждать и того, что это принято.
Андрей (после паузы). Хочешь, отметим твои восемь десятков?
Джо. Каким образом?
Андрей. Я приготовлю ужин, позовем гостей…
Джо. Это у тебя Альцгеймер или у меня? Каких гостей?
Андрей. Ну, мы с тобой….
Джо. Ага.
Андрей. Сынок твой нерадивый….
Джо. Ну, дальше….
Андрей. У тебя есть хоть один друг?
Джо. Есть.
Андрей. Кто?
Джо. Эта деваха, которая стала нашей новой соседкой. Ты же, кажется, хотел, чтобы я назвал ее?
Андрей. Для выжившего из ума старика ты слишком проницателен.
Джо. Знаешь что, уложи-ка меня спать, пока я не начал рассказывать тебе про то, как громил северян….

Андрей поправляет постель Джо, отгораживает кровать жалюзи и садится за стол. Некоторое время он тихо сидит, глядя перед собой, затем, дождавшись мерного сопения Джо, начинает заниматься своим макетом.

Действие четвертое

Джо сидит в инвалидном кресле и смотрит в сторону окна, Андрей готовит что-то на кухне. Рядом с ним лежит журнал и шариковая ручка. Журнал раскрыт на странице с кроссвордом. Андрей готовит, периодически заглядывая в журнал и вписывая в кроссворд слова.

Андрей. Так! «Актер, сыгравший главную роль в фильме «Унесенные ветром». Пять букв, вторая «е».
Джо. Кларк Гейбл. Мне никогда не нравилась его самодовольная физиономия.
Андрей. Молодец! Дальше… (Смотрит в журнал) «Американский сенатор, индеец». Восемь букв, четвертая «п», последняя «л»….
Джо. Ты что, сам не знаешь?
Андрей. Откуда мне знать американского сенатора, да еще индейца?
Джо. Вот именно! Сенаторов много, а сенатор-индеец – один. Это сенатор Бэн «Найтхорс» Кэмпбелл. Если ты решишь написать историю Америки, то на букву «к» можно ограничиться одним персонажем – сенатором Кэмпбеллом.
Андрей. Не замечал у тебя такой горячей любви к представителям власти.
Джо. А кто тебе сказал, что я люблю власть? Конгрессмены и сенаторы – это не власть, а лучшие из американцев, избранные сознательными гражданами. А власть – это сборище коррупционеров и придурков, назначенных президентом. Понимаешь отличие?
Андрей. Нет. Ты сам избираешь президента – лучшего из лучших, а потом ненавидишь тех, кого он привлекает для работы. Нестыковка какая-то….
Джо. Все состыковано! За тех, кого я избрал – я отвечаю, а за тех, кто пролез во власть сам – нет.
Андрей. И чем же сенатор Кэмпбелл лучше какого-нибудь чиновника Смита, который работает в казначействе?
Джо. Например тем, что, когда понадобилось перейти из демократической партии в республиканскую ради своих избирателей, Бэн сделал это.
Андрей. Не понимаю я, Джо, что в этом героического… Приспособленчество какое-то….
Джо. Ты просто слишком молод. (Пауза) Сменить партию, чтобы продолжить борьбу во благо своего народа… (Пауза) Я бы не перешел ни за что, а Бэн «Найтхорс» Кэмпбелл сделал это, не задумываясь. И за него проголосовали все – и республиканцы и демократы. (Пауза) А еще, он ездит в Сенат на мотоцикле – на огромном красивом мотоцикле. И проезжающие мимо байкеры снимают свои шлемы в знак уважения к сенатору Бэну «Найтхорсу» Кэмпбеллу. Теперь все понял?
Андрей. Не совсем, но главное – да. Я понял, что Кэмпбелл хороший человек и толковый сенатор, раз уж вы все за него голосуете. А еще у него красивое индейское прозвище – «Ночная Лошадь». Мне нравится. (Пауза) Попробуй паштет.

Андрей протягивает Джо ложку с паштетом, который приготовил.

Джо. Вкусно! Очень! У тебя в стране все мужчины так готовят?
Андрей. Ты еще не пробовал, как готовят наши женщины… Когда моя мама утром в субботу печет пироги, соседи останавливаются на лестничной площадке, чтобы хоть на мгновение ощутить этот аромат.
Джо. Моя жена умела готовить только индейку на День благодарения… да и то за нее это делал духовой шкаф.
Андрей. Что-то мы затормозили… Дальше. «Итальянский легковой автомобиль». Четыре буквы.
Джо. Ну… (Пауза) «Хюндай», вроде шесть…
Андрей. «Хюндай» – это корейский автомобиль.
Джо. Я не знаю. Дальше давай!
Андрей. Ты знаешь, Джо. Ну, подумай…
Джо. Я знаю американские машины. Могу назвать тебе их все по алфавиту. (Пауза) Откуда мне знать, что за машины они там делают, эти макаронники на другой стороне Земли.
Андрей. А ты знаешь «Мерседес» или «БМВ»?
Джо. Конечно, это немцы делают.
Андрей. А итальянцы делают….
Джо. Да не знаю я! Скажи, я запомню.
Андрей. Хорошо. Первая буква «ф».
Джо. «Фантом».
Андрей. Вторая – «и».
Джо. «Финт».
Андрей. Почти. «Фиат».
Джо. Нелепое название для машины.

Пауза. Андрей продолжает возиться с едой.

Андрей. Ты какой хочешь салат на холодную закуску?
Джо. Ну и вопросы у тебя. Откуда я могу знать, какие бывают салаты. (Пауза) Ты назови несколько, а я выберу какое название мне больше понравится.
Андрей. «Цезарь»,«Оливье»,«Греческий», «Селедка под шубой»…
Джо. Что ты назвал последнее?
Андрей. «Селедка под шубой».
Джо. Вот его я хочу.
Андрей. А почему именно его?
Джо. Я вспомнил, что «Цезарь» ел раньше и не один раз, «Оливье» – французский – с лягушками, а греков не очень люблю… А почему она «под шубой»?
Андрей. Попробуешь – узнаешь. Давай дальше… Так… «Актриса, сыгравшая главную роль в фильме «Некоторые любят погорячее». Пять букв, последняя «о».
Джо. Это даже дети знают.
Андрей. Ты думаешь, что европейские взрослые обязаны знать то, что знают американские дети?
Джо. Ты что, не смотрел «Некоторые любят погорячее»?
Андрей. Нет, а что в этом такого? Ты вообще вряд ли смотрел хоть один фильм, сделанный в моей стране.
Джо. Мне надо попросить Эвана купить для тебя кассету с этим фильмом.
Андрей. Так что это за актриса?
Джо. Мерилин Монро.
Андрей. Странно, что я не видел… Мне нравится Мерилин.
Джо. Это один из самых смешных американских фильмов. Дело происходит во время «сухого закона». Два музыканта переодеваются в баб и устраиваются в женский оркестр. Один из них влюбляется в Мерилин… За ними гонятся гангстеры… Мерилин играет на укулеле и восхитительно поет… Как она мне нравилась тогда… пока не связалась с этими распутными Кеннеди…
Андрей. Подожди, я его смотрел. Там еще контрабас простреленный и убийца из торта стрелял… Но он называется «В джазе только девушки».
Джо. Ты что, бредишь? Он называется «Некоторые любят погорячее» – это знает любой американский школьник.
Андрей. А у нас в прокате он назывался «В джазе только девушки».
Джо (после паузы). Ты не знаешь, как можно перевести фразу «некоторые любят погорячее» – «в джазе только девушки»? У вас в стране кроме тебя на самом деле нет людей, которые знают английский язык?
Андрей. Я уже и сам не знаю…

Пауза. Андрей занимается приготовлением еды.

Джо. А почему ты не закажешь еду из ресторана?
Андрей. У нас принято готовить к праздникам самостоятельно.
Джо. Странные у вас в стране традиции.
Андрей. Представляю, как бы ты удивился, если бы увидел наш праздничный стол.
Джо. И что на нем удивительного?
Андрей. Пять-семь видов салата.
Джо. У вас что, страна Рокфеллеров?
Андрей. Нет, просто мы все деньги тратим на еду и одежду.
Джо. Почему?
Андрей. Не знаю. Думаю, что от неуверенности в завтрашнем дне… конца света ждем. Боимся умереть на голодный желудок…
Джо. А одежда? Чтобы в гробу красивыми лежать?
Андрей. Не знаю, поверишь ли ты, но у нас многие старики покупают заранее все для собственных похорон.
Джо. Хорошая традиция. Катафалк все это время стоит под окном?
Андрей. По-моему, катафалк – это единственный атрибут, о котором договариваются после смерти клиента. (Пауза) Моя бабушка купила все для похорон еще когда ей стукнуло шестьдесят, а жива до сих пор.
Джо. И сколько ей?
Андрей. Девяноста два исполнилось.
Джо. А где в этом случае хранится гроб?
Андрей. Ну, горожане, конечно, гробы загодя не заготавливают, а вот в сельской местности…
Джо. Ты сейчас шутишь?
Андрей. Нет, я серьезно. Бывает, что они держат в сарае свой гроб, а бывает – просто сухие доски.
Джо. Конечно, в сухом гробу лежать комфортнее…
Андрей. Моя бабушка, собравшись умирать в шестьдесят, заказала в ателье черное бархатное платье… на последние деньги. А умереть все не получалось… Прошло лет пять-семь, и бабуля стала худеть – люди с возрастом худеют… Она стала худеть, и платье стало ей большим… Тогда она пошла в ателье и ей платье ушили… Еще лет через пять она снова похудела… И опять ушили… В общем, ушивали его раза три-четыре, а потом всем надоело, и все решили, что похоронят бабулю в том, что будет… или ушьют, когда уже станет ясно в какой она будет кондиции покоиться… (Пауза) А она все живет, дай ей Бог здоровья. (Пауза) Некоторые из родственников, которые за ней ухаживали, уже умерли… но на них никто ничего не перешивал…

Пауза

Джо. Эндрю, можно я прилягу?
Андрей. Конечно, Джо.
Джо. А то у меня неважное состояние… Боюсь порадовать тебя каким-нибудь рассказом из древней истории…

Андрей подкатывает кресло к кровати и аккуратно перекладывает на нее Джо. Тот устраивается поудобнее и быстро засыпает. Андрей стоит посреди комнаты и смотрит в сторону окна, затем опускается на пол и плачет. Спустя некоторое время раздается стук в дверь. Андрей пытается вытереть слезы и быстро перебегает в кухню.

Андрей. Да! Открыто!

В комнату входит Мелисса.

Мелисса. Здравствуйте, Андрей.
Андрей. Здравствуйте, Мелисса.
Мелисса. У вас газет нет. Я подумала, вдруг что-то случилось….
Андрей. Нет, все в порядке.
Мелисса. А почему у вас слезы? Вы плакали? Что-то все-таки случилось?
Андрей. Да нет, что может случиться… Просто я резал лук для салата… Вы проходите.
Мелисса. Вы сами готовите – это поразительно.
Андрей. У меня в семье все готовят.
Мелисса. А почему вы не заказываете еду из ресторана или не покупаете полуфабрикаты? Это ведь так удобно.
Андрей. Не знаю… Мама приучила меня готовить самостоятельно… Я не очень люблю ресторанную еду… К тому же, я не могу быть уверенным в том, что туда кладут качественные продукты.
Мелисса. А разве можно приготовить вкуснее, чем в ресторане? Ведь там работают профессионалы…
Андрей. Да нет… В общем… Считайте, что это мое хобби – готовить еду.
Мелисса. А-а, понятно. А моя кузина занимается танцами. Вы никогда не занимались танцами?
Андрей. Ну, я ходил на дискотеки… там, бывало, танцевал… Но не могу сказать, что это мое хобби.
Мелисса. Нет, я не про дискотеки. Я говорю про латиноамериканские танцы – румба, самба… У них проходят конкурсы, фестивали… это очень дорогое хобби.
Андрей. Нет, я не занимаюсь танцами. Я люблю делать модели.
Мелисса. Какие модели?
Андрей. Резные – замков, карет, парков…
Мелисса (показывая на стол, где разложены элементы конструкции). Я еще в прошлый раз хотела спросить, что это у вас на столе. Это замок?
Андрей. Замок.
Мелисса. Для принцессы?
Андрей. Не совсем.
Мелисса. А для кого?
Андрей. Для принца.
Мелисса (после паузы). А где Джо?
Андрей. Спит… (Пауза) Мелисса, вы могли бы ответить мне на один вопрос.
Мелисса. Конечно.

Пауза

Андрей. У вас… вы… Что вы планируете делать завтра ближе к вечеру?
Мелисса. В общем-то, ничего серьезного не планировала.
Андрей. Приходите завтра в шесть на День рождения.
Мелисса. К вам?
Андрей. К Джо.
Мелисса. У него День рождения?
Андрей. Да, юбилей.
Мелисса. И сколько же ему исполняется?
Андрей. Восемьдесят.
Мелисса. Хорошо, я обязательно приду. А что ему подарить?
Андрей. Не знаю, вообще-то у него все есть… Может быть, какую-нибудь безделицу…
Мелисса. Хорошо, что-нибудь придумаю, хотя я никогда не дарила подарков восьмидесятилетним мужчинам.
Андрей. Все когда-то происходит впервые. Мелисса, можно я задам вам нескромный вопрос.
Мелисса. Что значит «нескромный»?
Андрей. Ну, это значит… у нас так называют вопросы… в общем… у вас за такие вопросы женщина может подать на мужчину в суд.
Мелисса. Я не подам в суд.
Андрей. У тебя есть молодой человек?
Мелисса. Как сказать… в общем… не знаю как ответить… нет.
Андрей. Это хорошо.
Мелисса. Не знаю…
Андрей. Нет, я в том смысле, что… хорошо, в общем…
Мелисса. А у тебя?
Андрей. Что «у тебя»?
Мелисса. Ну… есть девушка?
Андрей. А-а, нет, что ты… у меня кроме Джо в Америке вообще никого нет. Еще, может, Эван… Нет, что ты… Хочешь пива?
Мелисса. Да, с удовольствием… Я люблю пиво.

Андрей бросается к холодильнику за пивом и продолжает говорить из кухни.

Андрей. А раньше у тебя был парень?
Мелисса. Да, был. Мы с ним вместе учились – он играл за бейсбольную команду нашей школы…
Андрей. И что же?
Мелисса. Ничего… просто он… ну… в общем, он… даже не знаю как это сказать.
Андрей. Ушел к другой?
Мелисса. Нет, он…
Андрей. Умер?
Мелисса. Нет, что ты… Он просто оказался… геем.
Андрей. Педиком?
Мелисса. Так говорить нельзя.
Андрей (приносит пиво и протягивает бокал Мелиссе). У вас нельзя, у нас – можно.
Мелисса. Это не политкорректно.
Андрей. Да брось… А зачем он тогда за тобой ухаживал?
Мелисса. Я не знаю… Он сказал, что хотел бы дружить со мной… что я ему нравлюсь.
Андрей. Чушь какая-то… Да ладно…

Пауза

Мелисса. А у тебя?
Андрей. Что у меня?
Мелисса. Ну, у тебя была девушка?
Андрей. Девушка? Была, конечно… Даже не одна.
Мелисса. А сколько?
Андрей. Не знаю… несколько.
Мелисса. «Несколько» – это три, или «несколько» – это тринадцать?
Андрей (после паузы). «Несколько» – это столько, сколько может быть у спокойного и не гулящего мужчины к тридцати семи годам.
Мелисса. Я в этом не очень разбираюсь…
Андрей. Считай, что немного.
Мелисса. А кто была твоя последняя девушка?
Андрей. Она музыкант.
Мелисса. И на чем она играет?
Андрей. На скрипке.
Мелисса. Почему вы расстались?
Андрей. Я не знаю… Наверное, я что-то делал не так… Или, может быть, она… (Пауза) Я не знаю почему люди расходятся… но это происходит.
Мелисса. Она гетеросексуалка?
Андрей. Что, прости?
Мелисса. Ну… она традиционной сексуальной ориентации?
Андрей. А-а… да, конечно. Она абсолютно традиционной ориентации… Я, кстати, тоже… абсолютно…

Пауза

Мелисса. А тебе… нравятся американские девушки?
Андрей. Честно?
Мелисса. Конечно, честно… Не бойся, я не подам на тебя в суд…
Андрей. Тогда – нет! Только я не имею в виду тебя…
Мелисса. И почему так?
Андрей. Ну, причин много…
Мелисса. Расскажи подробнее. Чем ваши девушки отличаются от американских?
Андрей. Да они совсем другие… абсолютно.
Мелисса. И какие они?
Андрей. Ну, они женственные… Они любят когда мужчины за ними ухаживают: дарят цветы, подают пальто, носят сумку… тяжелую.
Мелисса. Но женщины могут все это делать и сами: покупать цветы, надевать пальто, носить сумку…
Андрей (после паузы). Вот этим вы и отличаетесь.
Мелисса. Странно, но ведь мужчине удобнее всего этого не делать.
Андрей. Удобнее… но делать это очень приятно.
Мелисса. Носить сумку?
Андрей. Ну, да… носить сумку тоже. (Пауза) Хочешь еще пива?
Мелисса. Да, можно.

Андрей идет к холодильнику и приносит оттуда откупоренную бутылку с вином и два бокала.

Андрей. А может вина?
Мелисса. Почему бы и нет, можно вина.

Андрей разливает вино по бокалам.

Андрей (поднимает бокал). Давай выпьем за то, чтобы американские девушки не стеснялись подавать руку мужчинам, выходя из автомобиля.
Мелисса. Зачем?
Андрей. Тосты не обсуждаются. Пей до дна!

Они выпивают вино залпом. Андрей наполняет бокалы снова.

Мелисса. Я так вино никогда не пила.
Андрей. Это белорусская традиция – три первых тоста быстро и до дна. Тост второй: за то, чтобы все американские девушки научились вкусно готовить и никогда не говорили своим парням: «у меня сегодня болит голова».
Мелисса. Как все интересно… А при чем тут голова?
Андрей. Выпиваешь быстро и до дна.

Они залпом выпивают вино и Андрей снова наполняет бокалы.

Мелисса. Так интересно… это. У вас так принято? У нас… знаешь… я как-то… что-то…
Андрей. И третий тост: за чувства, которые простой белорусский парень может ощутить к простой американской девушке.
Мелисса. Чувства… да… за чувства…

Мелисса залпом выпивает вино и валится в объятия Андрея.

Андрей. Я же говорил… белорусские традиции…
Мелисса. Да… они прекрасные… эти… традиции… великолепные…

Мелисса обнимает Андрея и впивается в его губы своими. Их поцелуй длится вечность.

Джо. Принесенные ветром.

Андрей одной рукой удерживает Мелиссу в объятиях, а другой опускает жалюзи перед кроватью Джо, не прекращая поцелуя.

Затемнение. Конец первого акта.

Действие пятое

Посреди комнаты стоит красиво сервированный стол. На столе: бутылка красного вина, паштет из индейки, салат «Селедка под шубой», другие блюда. На стене комнаты висит плакат «С Днем рождения, Джо!», украшенный воздушными шариками. За столом в инвалидном кресле сидит Джо. Он одет в черные брюки, пиджак в мелкую черно-белую клетку, белую рубашку и галстук бордового цвета. Андрей хлопочет на кухне у духового шкафа, где готовится горячее блюдо.

Джо. Эндрю!
Андрей. Что, Джо?
Джо. А гости вправду придут?
Андрей. Надеюсь. (Пауза) А если не придут – посидим вдвоем. Или тебе не нравится моя компания?
Джо. Нет, что ты, очень нравится. Просто я так давно не праздновал свой день рождения… Хорошо бы, чтобы были гости… (Пауза) Может, это последний день рождения…
Андрей. Брось… Мы еще можем отметить пару десятков таких дней.
Джо (после паузы). В Канаде?
Андрей. Джо… знаешь… я ведь пока еще здесь… Сейчас не знаешь, как все повернется в жизни… Давай не будем сегодня об этом.
Джо. Эндрю, подойди, пожалуйста.

Андрей подходит к Джо.

Андрей. Тебе что-нибудь подать?
Джо. Нет, амиго. (Пауза) Я не знаю как кончится сегодняшний день, но я хочу тебе сказать… хочу сказать… Спасибо, Эндрю…

Джо берет ладони Андрея в свои руки. По его щекам катятся слезы.

Андрей. Перестань, Джо. Ну, что ты… все ведь хорошо. Ну… сейчас придут гости…

Андрей берет со стола салфетку и вытирает Джо слезы. В этот момент раздается стук в дверь.

Андрей. Да, открыто!

В комнату входит Эван. Он одет в дорогой костюм, на нем хороший галстук. Только короткие брюки выдают его пренебрежительное отношение к одежде. В руках Эван держит яркий пакет.

Эван. Привет, папа! Привет, Эндрю! Пап, почему у тебя слезы? Что-нибудь случилось?
Андрей. Нет. Это он мне помогал… резал лук.
Джо. Да, Эван, я помогал Эндрю делать салат – «Селедку под шубой».
Эван. Странное название. Почему «под шубой»?
Джо. Ничего странного, попробуешь – узнаешь.
Эван. Я не люблю эти европейские штучки – смешают все в кучу…
Джо. Ты – типичный американский обыватель, никогда не можешь победить свою страсть к хот-догам.
Эван. Папа, не начинай…

Раздается стук в дверь.

Андрей. Открыто!

Дверь открывается, на пороге стоит Мелисса. Она держит в руках красивую коробку и букет цветов.

Андрей. Привет… Проходи, пожалуйста…
Мелисса. Спасибо.
Андрей (Эвану). Вы знакомы?
Эван. Да, Эндрю.
Мелисса. По-моему, в нашем городке нельзя быть незнакомым с кем-то дольше, чем три дня.
Эван. И это хорошо – заезжий злоумышленник всегда будет на виду.
Андрей. И давно здесь появлялся «заезжий злоумышленник»?
Джо (Андрею). Недавно. Во время той самой войны, про которую я тебе рассказывал.
Андрей. Чего мы стоим? Давайте садиться.
Мелисса. А подарки?

Мелисса подходит к Джо и протягивает ему цветы и коробку. Джо со смущением принимает подарок. Мелисса целует его в щеку.

Мелисса. Поздравляю Вас, милый Джо!
Джо (пауза). Меня никто никогда не называл «милый Джо».
Эван (протягивая Джо подарок). Да, папа, поздравляю тебя.
Джо. Спасибо, Эван. Ты сегодня превзошел самого себя.
Эван. Ну, я же все-таки твой сын.

Пауза

Андрей. Ну что, Джо, открывай подарки.
Джо. Прямо сейчас?
Андрей. А когда? Конечно сейчас – ты же в Америке, а не в Беларуси. Это у нас принято открывать коробки с подарками, когда гости уже ушли… Знаешь, что главное на наших днях рождения? Помнить, кто какую коробку принес. Тогда можно понять, кто подарил антикварный чайный сервиз, а кто – полотенце, стянутое из провинциальной гостиницы.

Джо принимается распечатывать подарок Эвана. Разорвав цветную бумагу и раскрыв коробку, он обнаруживает там дешевый подсвечник, окрашенный «под золото».

Джо. Да, Эван… Надо сказать, ты… достойный сын своего отца… Никогда не отличался хорошим вкусом… Я, хотя бы прислушивался к мнению окружающих.
Эван. Папа…
Джо. Не «папкай». А что мне подарила моя лучшая подруга?
Мелисса. Джо, я тоже… ну… у меня тоже… вкус… не очень.
Джо. А по одежде не скажешь.
Мелисса. Одежда – это мама… она… умеет… (ее голос стихает по мере того, как Джо распечатывает подарок).

Разорвав цветную бумагу и раскрыв коробку, Джо обнаруживает там набор антикварных оловянных солдатиков времен войны Севера с Югом.

Джо (рассматривая солдатиков). Это очень красиво… очень. Мелисса… это очень красиво.

Пауза. Джо не может насмотреться на оловянных солдатиков. В конце концов он отрывает от них взгляд.

Мелисса. Они… вам понравились?
Джо. Подойди, пожалуйста.

Мелисса подходит к Джо и наклоняется к нему. Джо робко целует Мелиссу в щеку.

Джо. Спасибо, девочка… спасибо. Мне очень нравится. Я мечтал о таком подарке… Он наверное очень дорого стоит?
Мелисса. Но ведь у вас юбилей.
Андрей. Джо, гости хотят есть.
Джо. Ах, да, простите… Садитесь, пожалуйста, за стол.

Все рассаживаются за столом. Джо и Эван сидят в торцах стола, Андрей и Мелисса – рядом друг с другом.

Андрей (разливает вино и поднимает бокал). Эван, скажи первый тост.
Эван. А что говорить… я в общем-то не большой специалист в говорильне?
Джо. А когда агитировал на выборах за этого распутного Билла, невозможно было остановить…
Андрей. Пожелай что-нибудь имениннику.
Эван. Ну, не знаю…
Андрей. Повторяй за мной: дорогой папа!
Эван. Дорогой папа!
Андрей. Поздравляю тебя с восьмидесятилетием!
Эван. Поздравляю тебя с восьмидесятилетием!
Андрей. Желаю тебе здоровья и долгих лет жизни!
Эван. Желаю тебе здоровья и долгих лет жизни!
Андрей. Пьем!
Эван. Пьем!
Андрей. Это говорить не обязательно.
Эван. Это говорить… а-а, понял…
Андрей. И чокаемся.

Все чокаются и выпивают.

Мелисса. А по белорусской традиции пьют три тоста подряд и до дна.
Андрей. Нет, Мелисса, это только когда выпивают мужчина и женщина…
Эван. Интересно…
Джо. Отличная традиция! Американцы до этого не додумались… хоть и великая нация.
Андрей. Давайте кушать.
Джо. Да. Давайте начнем с «Селедки под шубой»… Я ее помогал готовить.

Андрей раскладывает «Селедку под шубой» по тарелкам.

Эван. Спасибо, мне не нужно… я… европейскую кухню… ну, не очень.
Джо. Или ты пробуешь, или идешь на кухню готовить себе хот-дог.

Все пробуют салат: Мелисса заинтересованно, Эван брезгливо, Джо сосредоточенно, Андрей обыденно.

Мелисса. Очень вкусно… очень! Андрей – ты настоящий повар.
Эван. Ужас! Вы зачем все смешиваете? И вообще, что там внутри? Почему оно красное? Ненавижу майонез… (Отодвигает салат на край тарелки) Можно что-нибудь другое?
Андрей. Возьми паштет. В него ничего не добавлено… просто паштет.
Джо. Прекрасно! Очень вкусно! (Пауза) Просто американцы не знают что с чем смешивать…

Эван накладывает себе в тарелку паштет и берет два куска белого хлеба. Он густо намазывает один из них паштетом, кладет лист зеленого салата из другой тарелки, накрывает получившийся сандвич вторым куском хлеба и принимается есть.

Андрей. Молодец, Эван, все-таки совместил европейскую кухню с американской.
Эван. Вкусно!
Мелисса. Я вспомнила: моя бабушка – мамина мама – готовила похожий салат, только без селедки. Да, точно. Там было много свеклы, картошка, морковка…
Андрей. Знаю, это называется «винегрет». У нас его тоже готовят.
Джо. Как винегрет? Мелисса, откуда родом твоя бабушка?
Мелисса. Из Европы – из Словакии. Она жила в Братиславе, а во время Второй мировой войны ей пришлось бежать… какой-то местный начальник хотел ее изнасиловать… Она как-то попала в Италию, а там познакомилась с американским солдатом – моим дедушкой. В общем, они вместе вернулись в Америку и поженились… У них родилась моя мама… потом я…
Андрей. Вот это да! Чего же ты молчала?
Мелисса. Я плохо знаю эту историю… бабушка не любила об этом говорить… Я никогда не была в Европе, а бабушка очень хотела, чтобы я туда съездила… не знаю…
Джо. А дедушка?
Мелисса. Что «дедушка»?
Джо. Дедушка откуда родом?
Мелисса. А-а, он из Бостона, а его папа приплыл на корабле из Ирландии.
Джо. Слава Богу, дедушка – англосакс.
Андрей. Ты считаешь, что это важно?
Джо. Ладно-ладно, не обижайся, Эндрю, это я так…

Пауза. Все едят.

Андрей. Чего это мы не пьем? У нас говорят: «между первой и второй перерывчик небольшой». Мелисса, твой тост.
Мелисса. Я?
Джо. Да-да, очень хочется услышать, что скажет моя лучшая подруга.
Мелисса. Хорошо. Правда я не готовилась…
Андрей. Никто из нас не готовился… хотя, следовало бы.
Мелисса. Да, вот… Я знаю Джо меньше всех из вас… но… Не знаю что произошло со мной, но что-то меняется… не знаю… После того, как я познакомилась с Андреем… и Джо…
Эван. Так с Андреем или Джо?
Джо. Помолчи, я тебе слова не давал. (Мелиссе) Говори, девочка, говори…
Мелисса. Да, с Андреем и Джо. Для меня они как-то неразделимы… (Пауза) И мне они оба очень нравятся. Я хочу выпить за то, чтобы они оба в моей жизни… были. Я не знаю… Что я говорю?
Джо (растроганно). Спасибо, девочка…
Андрей. Давайте выпьем! Русские не чокаются только на поминках!

Все чокаются и выпивают.

Эван. Ты же, вроде, не русский, а белорус?
Андрей. Ну, да. Только для американцев все, кто говорят на русском языке – русские. Ты, к примеру, слышал, что есть такие национальности: узбек, латыш, осетин, украинец?
Эван. Не слышал. Странные названия – вроде как с островов каких-то: гаитяне, барбадосцы…
Андрей. Поэтому тебе легче называть всех, кого не знаешь, русскими.
Эван. Конечно. У нас все американцы, и точка.
Андрей. И мексиканцы?
Эван. Ну, знаешь… (Пауза) Россия большая, а твоя Беларусь – маленькая, поэтому всех вас называют русскими.
Андрей. В Америке есть китайцы?
Эван. Полно.
Андрей. По населению Китай больше Америки в пять раз. Ты не против, если я буду называть тебя китайцем?
Эван. Против.
Андрей. Вот и ты меня называй белорусом, а русским себя могу называть только я сам – шутя или после того, как сам заявлю, что я русский.
Джо. Брэк! В первом раунде победил Эндрю. Почему мы не пьем?
Мелисса. Да, Андрей, твоя очередь говорить тост.

Андрей наливает всем вина и поднимает свой бокал.

Андрей. Да. (Пауза) Не знаю, что меня занесло в Америку… Наверное, я хотел счастья для своей семьи… для мамы, папы, сестры, племянницы… наверное. А сейчас я не знаю… не знаю. (Пауза) Джо так надоел мне за все эти месяцы… а теперь я ощущаю, что он мне… родной… вроде… И Мелисса… Мне казалось, что все американские девушки… ну, в общем… чего-то я волнуюсь. (Пауза) Короче говоря, что-то происходит хорошее… и я не хочу, чтобы оно стало плохим. Вот так. (Пауза) Выпьем за это все!
Эван. Я так и не понял, за что мы пьем.
Джо. За твое здоровье!
Эван. Вы, русские, всегда многословны, а потому смысл сказанного частенько теряется.
Андрей. Зато вы, китайцы, очень лаконичны, а потому все понятно даже без слов.
Мелисса. Я хотела сказать одну важную вещь!
Джо. Давай, моя девочка. Тебя мне приятно слышать, невзирая на настроение.
Мелисса. Я хотела сказать, что у Джо нет болезни Альцгеймера – у него одна из форм старческого слабоумия. Причем, в слабовыраженной форме – фрагментарная потеря памяти и краткосрочный бред. (Пауза) Джо в хорошей форме для своих лет… Джо, простите, что я говорю о вас в третьем лице.
Джо. Говори, девочка, говори. Мне нравится все, что ты говоришь, особенно, если ты говоришь обо мне.
Мелисса. Так вот: у Джо абсолютно связная речь и прекрасно проявленное чувство юмора… Если и можно говорить о старческом слабоумии, то лишь о самой начальной стадии заболевания… (Пауза) Но эта начальная стадия может длиться и десять лет… Вот.
Андрей. Где ты это прочла?
Мелисса. Я ходила в университетскую библиотеку… несколько дней. Я прочла про все болезни, связанные с наступлением старости: болезни Альцгеймера, Пика, Гентингтона, про системный атеросклероз, артериальную гипертензию, спонгиозную энцефалопатию…
Эван. Чудовищно!
Джо. Ради меня ты просидела в библиотеке несколько дней?
Мелисса. В этом нет ничего героического, Джо.
Андрей. А мне показалось, что у него типичный Альцгеймер.
Мелисса. Нет, Андрей, там не совпадает целый ряд симптомов: нет ярко выраженной динамики развития болезни, провалы в памяти краткосрочны, абсолютная ясность ума в паузах между приступами, четко артикулируемая речь…
Андрей. В качестве медика ты меня обошла.
Мелисса. Да нет… просто…
Эван. А какая разница, Альцгеймер – не Альцгеймер?
Мелисса. Разница в уходе…
Андрей. В питании, в режиме… Ты хочешь, чтобы твой отец прожил подольше?
Эван. Конечно… но на все воля божья.
Джо. Ему все равно.

Пауза

Мелисса. Андрей, я узнала про белорусских «звезд».
Андрей. Ты про Янку Купалу и Якуба Коласа?
Мелисса. Их оказалось больше, чем эти два писателя.
Эван. Ох, уж эта склонность американских студентов к изучению творчества аборигенов островных государств.
Андрей. Я тоже, кстати, вспомнил про одного человека, который жил в Минске, и который известен каждому американцу.
Эван. Каждому?
Андрей. Каждому! Хочешь проверить?
Эван. Давай! Ставлю «десятку», что кто-то из нас троих его не знает (Эван достает из кармана десятидолларовую купюру).
Андрей. Отвечаю!
Эван. Ну?
Андрей. Ли Харви Освальд! (Протягивает руку и забирает у Эвана купюру) Джо, купим тебе синих и не волосатых слив.
Джо. У вас там, в Беларуси, хороший центр по подготовке убийц демократов. Надо обязательно порекомендовать его нашему Совету безопасности.
Эван. Бред! Освальд был американцем!
Андрей. А я и не говорил, что он был белорусом. Я сказал «человек, который жил в Минске». Освальд уехал из Америки и жил в Минске – работал на радиозаводе. А потом вернулся в Штаты…
Джо. Как только научился хорошо стрелять…
Мелисса. А я знаю еще несколько белорусов, которые известны каждому американцу.
Андрей. Похоже, ты изучила белорусскую историю лучше меня.
Мелисса. Кто-нибудь желает сделать ставки?
Андрей. Сначала выпьем. Джо, за то, чтобы в кроссворде не оставалось ни одного неразгаданного слова! Русские не чокаются только на поминках!

Все чокаются и выпивают.

Мелисса. Так кто-нибудь хочет сделать ставки?
Эван. А скольких ты назовешь?
Мелисса. Ну, скажем… трех.
Эван. И всех троих мы будем знать?
Мелисса. Ну… да.
Эван. Я ставлю сто долларов на то, что кто-то из нас не знает хотя бы одного из этих белорусских аборигенов (достает из кармана стодолларовую купюру и кладет на центр стола под тарелку с паштетом).
Андрей. Я отвечаю!

Андрей идет на кухню и достает из шкафчика стодолларовую купюру. Он возвращается за стол и тоже кладет банкноту под тарелку с паштетом.

Джо. Я на Мелиссу… сто долларов. Эндрю, достань, пожалуйста, из-под кровати коробку от обуви.

Андрей идет к кровати Джо и достает из-под нее коробку от обуви.

Джо. Нет, другую – серую.

Андрей достает серую коробку и приносит ее к столу. Джо открывает ее – внутри оказываются аккуратно сложенные пачки стодолларовых купюр. Джо достает одну банкноту и кладет ее под тарелку с паштетом.

Эван. Папа, откуда у тебя столько наличных?
Джо. Хотел съездить в последний отпуск на Ки-Уэст, да вот приболел…
Андрей. У нас, как правило, дети делают заначки от родителей…
Джо. Ближе к делу. Эндрю, спрячь коробку на место. Мелисса, три имени, пожалуйста.

Андрей прячет коробку с деньгами под кровать.

Мелисса. Хорошо. Первая – Керк Дуглас.
Андрей. Ого!
Эван. Спартак?!
Мелисса. Да, это его лучшая роль в кино. Не помню точно, как звучит его настоящая фамилия, но точно знаю, что его папа приехал в Америку из Беларуси… и он еврей.
Джо. Вот как бывает… А с виду – типичный англосакс.
Эван. Хорошо, с первым согласен. Второй!
Мелисса. Ларри Кинг. Он родом из Минска… родители его тоже… привезли.
Джо. И он тоже еврей?
Мелисса. Тоже.
Джо. А похож на поляка.
Андрей. Ты прям антрополог.
Эван. Да-а, хорошо… допустим и второго приняли. Давай третьего, Мелисса. Надеюсь, им не окажется Джордж Вашингтон.
Джо. Вашингтон точно не окажется. Я думаю, Майкл Джордан.
Мелисса. Нет, это Ирвин Берлин.
Эван. Слава Богу, не Джордан. Дорогая Мелисса, к моему великому сожалению, я понятия не имею, кто такой этот Ирвин Берлин.
Джо. Я, признаться, тоже…

Пауза

Мелисса. Иногда в жизни так бывает: знаешь человека всю жизнь и не имеешь представления о его имени и фамилии. (Пауза) Какую американскую песню вы знаете наизусть?
Андрей. Наизусть? Наверное, никакую…
Эван. Я знаю «Jingle Bells» и «Happy birthday to you».
Джо. А я – «God bless you, America!».
Мелисса. Вот!.. Вот ее и написал Ирвин Берлин.

Пауза

Эван. Ну, да… я знаю Ирвина Берлина.
Джо. Мелисса, поздравляю, ты сегодня неплохо заработала.
Мелисса. Да нет, что вы… это я просто прочитала в библиотеке…
Андрей. Джо, ты не хочешь передохнуть?
Джо. Да, Эндрю, я бы наверное прилег… Хотя, конечно, хотел бы порадовать вас какой-нибудь историей…

Андрей катит коляску к кровати, снимает с Джо пиджак и вешает его на спинку кресла. После этого аккуратно перекладывает Джо на кровать.

Джо. Только вы не расходитесь, хорошо?
Андрей. Нет, что ты, ведь еще горячее и десерт.
Джо. Горячее можете съесть без меня, а десерт – ни в коем случае.
Андрей. Мы тебя подождем…

Андрей занавешивает кровать Джо жалюзи и возвращается к столу.

Действие шестое

Андрей садится за стол и наливает в бокалы вина.

Мелисса. Ты стал чувствовать, когда Джо становится не по себе?
Андрей. Да, мы уже вторую неделю обходимся без бреда. Я понял, что он начинает говорить чушь, когда устает. И если его в это время положить отдохнуть, то через полчаса–час он снова в нормальной форме.
Эван. И как ты чувствуешь, что он устал?
Андрей. Не знаю… По взгляду, по речи… не знаю… Вдруг думаю: Джо устал… и все.
Эван. С тобой и вправду старик протянет еще пару десятков лет.

Пауза

Мелисса. Моя бабушка по папиной линии прожила девяносто семь лет.
Андрей. А мама моего папы еще жива – ей девяносто два.
Эван. В твоей стране так долго живут люди – значит там все не так плохо.
Андрей. А кто говорит, что там плохо?
Эван. Но ты же почему-то уехал?
Андрей. Люди иногда уезжают из дому не потому, что там плохо, а потому, что плохо внутри, вот здесь (Андрей прижимает руку к  груди).
Эван. Это лирика… Мы, американцы, никуда не уезжаем…
Андрей. Не смеши меня, я встречал американцев и в Беларуси, и в России, и в Европе. Большинство из них не хотят возвращаться домой… им начинает нравится другой образ жизни – европейский… или славянский… не знаю. В общем – не американский.
Эван. Ну, ты же понимаешь, что лучше Америки страны нет?
Андрей. Это американский вопрос. В ответ на него любой европеец рассмеется…
Мелисса. Почему?
Андрей. Потому что Америка отличается от других стран только одним – уровнем благосостояния.
Эван. Вот именно! Я тебя за язык не тянул, ты сам в этом признался.
Андрей. Ты считаешь, что это главное?
Эван. Это главное. А что еще?
Андрей. Еще? Еще любовь, дружба… новые встречи… творчество.
Эван. Ты считаешь, что у американцев всего этого нет?

Пауза

Андрей. Давай выпьем.
Мелисса. Давай.

Андрей разливает вино по бокалам. Все чокаются и выпивают.

Андрей. Есть! У вас все есть, но все недоделанное, все… кривое. Понимаешь, что я говорю?
Эван. Не понимаю, чем наша любовь отличается от вашей.

Пауза

Андрей. Знаешь, как любят белорусы? (Пауза) Ты рисовал на асфальте под окном любимой девушки метровыми буквами «Я тебя люблю!»?
Эван. Нет, не рисовал. Ну и что?
Андрей. Дарил ей сто роз? Ночевал под окном? Дрался до полусмерти с ее бывшим парнем? Резал себе вены?..

Пауза

Эван. Это все… какие-то забавы аборигенов. Мне не приходило в голову, что девушке может быть приятно, когда ее парень режет себе вены.
Андрей. Может быть! Может… если парень любит ее больше, чем себя… больше, чем… все на свете.
Мелисса. Может.
Эван. Особенно, если они оба – садомазохисты.

Пауза

Андрей. Эван… хочешь я скажу тебе, что думаю об Америке и об американцах… Я никому этого не говорил. Наверное, если я произнесу это вслух, мне станет легче… не знаю.
Эван. Говори, Эндрю… Наконец-то я услышу, что думают эмигранты об Америке.
Андрей. А-а, ладно. Давайте выпьем и забудем эти глупости…
Мелисса. Андрей, ты хотел сказать Эвану…
Андрей. Да ничего я не хотел сказать.

Андрей разливает вино по бокалам. Все выпивают. Пауза.

Эван. Я не могу понять одного – почему вы в своих пакистанах и россиях не сделаете жизнь нормальной, а претесь в Америку и начинаете указывать нам, что мы здесь живем неправильно?
Андрей. Твой прадедушка приплыл в Америку и был здесь таким же эмигрантом, как и я, а потому права на высказывание претензий в этой стране все имеют равные. Все!
Эван. Но вы едете сюда сейчас, а не сто пятьдесят лет назад.
Андрей. Какая разница, кто когда приехал? Если ваше правительство объявит, что Америка закрыта для въезда – никто сюда не поедет… Ты всерьез думаешь, что все мечтают жить только в Америке?
Эван. Да. Потому что это страна неограниченных возможностей и…
Андрей. …такой же неограниченной безысходности.
Эван. Для кого, Эндрю? Для таких, как ты – эмигрантов без гроша за душой и, к тому же, не имеющих достойной профессии?
Андрей. Да, в том числе и для таких как я. (Пауза) Эван, какое у тебя образование?
Эван. Колледж… в Оклахоме.
Андрей. Тебе достаточно?
Эван. Мне достаточно. Для того, чтобы руководить компанией и чувствовать себя образованным человеком. Хотя, я понимаю, что университет мне бы не помешал… я легко бы мог стать менеджером города или баллотироваться в мэры.
Андрей. А спроси у меня «какое у тебя образование, Эндрю?».
Эван. Какое у тебя образование, Эндрю?
Андрей. Хорошее, Эван. Я закончил с отличием исторический факультет Педагогического университета в Минске и получил степень доктора бизнес управления по специальности «корпоративная этика» в Университете Кеннеди.
Эван. Этого не может быть!

Андрей идет к шкафу, достает оттуда пачку документов и возвращается к столу. Он кладет перед Эваном два документа в твердых обложках. Эван их пристально рассматривает. Затем они переходят к Мелиссе.

Мелисса. Андрей, а почему?..
Андрей. Почему я ухаживаю за восьмидесятилетним стариком, а не являюсь президентом компании Эвана? Потому, что жизнь сложнее, чем эфемерные «неограниченные возможности». Потому что в моей жизни произошло что-то, что изменило логику событий… что заставило приехать сюда – в страну, которая не может нравится человеку моего характера…
Мелисса. А что именно тебе не нравится здесь? Может быть, просто стоит переехать в другой город? Американцы в среднем меняют за жизнь около двадцати мест жительства.
Андрей. Я знаю… и шесть профессий. Нет, Мелисса, мне не подходит этот стиль жизни. Я не могу жить без семьи, без друзей, без дома…
Эван. Заводи семью и друзей, покупай дом… Что мешает? Почему у тебя претензии не к себе, а к Америке?
Андрей. У меня нет претензий к Америке – просто это не моя страна. Здесь люди ходят друг к другу в гости, предупреждая о своем визите за месяц. А мне надо прийти к другу, когда мне тяжело… мне надо прийти к нему с бутылкой вина, выпить ее и поплакать… Поплакать, Эван, понимаешь?
Эван. Не понимаю, Эндрю. Я не понимаю, почему ты не поплачешь дома, один, если тебе тяжело? Почему ты хочешь кому-то показать свои слезы?
Андрей. Вот именно! Вот именно этого вы и не поймете, Эван. Так же, как вы не поймете, что один брат может отдать другому брату, попавшему в беду, все, что у него есть… Что один друг может отдать другому другу, попавшему в беду, все, что у него есть… И не поймете, что такое брать домой полумертвую собаку с улицы, чтобы хоть на несколько часов продлить ее жизнь…
Эван. Но у нас есть специальные службы, которые ухаживают за бродячими собаками.
Андрей. Да-да, Эван, есть специальные службы…
Эван. Да, Эндрю, у нас все очень хорошо организовано. Ты предлагаешь нам разрушить это все, и заставить детей нести в дом собак, которые больны невесть какими болезнями?
Андрей. Да, Эван, у вас все слишком хорошо организовано. Слишком хорошо!.. Как вы считаете. И вы говорите миру: «Посмотрите, как у нас все прекрасно организовано! Мы и вам сейчас все организуем!». И начинаете организовывать… Сначала организуете афганцам Талибан, а потом бомбардировки этого Талибана. Сначала организуете Бен Ладена, а потом – спасаете от него Америку. Потом происходит мировой экономический кризис, и вы первыми выходите из него – потому что сами его и организовали. Вы все время проповедуете демократию, забывая о ней тогда, когда вам это выгодно. Вы готовы целоваться с людоедом, если он согласен по дешевке заправить ваш автомобиль… (Пауза)
Эван, вы заменили Бога… Аристотель доказал, что Бог есть первопричина всего сущего, а сегодня вы пытаетесь это опровергнуть. Вы все определяете и оцениваете, говоря миру: «Американская демократия – это хорошо!». И мир слушается… А как не слушаться?.. Вы объявляете: «Бивис и Баттхед – это прекрасно!». И весь мир пытается разглядеть в этих двух уродах современных пророков… А мусульмане отвечают вам: «О Бивисе и Баттхеде в Коране ничего не сказано». Но вы готовы быстро снять кино, в котором Индиана Бонд разыскивает старый кейс пророка Мохаммеда, в котором хранится священный папирус с информацией о причислении этих двух дебилов к лику святых… Меня тошнит от этого примитива, Эван.
Эван. А ты живи так, как тебе нравится, и не смотри MTV.
Андрей. А что смотреть? CNN? Я ни разу за время пребывания в Америке не видел в новостях сюжета о моей стране… а ведь там живет десять миллионов человек. Десять миллионов, понимаешь?! И никто из этих десяти миллионов не достоин американских новостей! Зато я видел два десятка сюжетов о том, как во Фриско собачка научилась кататься на скейт-борде.
Мелисса. А у вас показывают в новостях Америку?
Андрей. Каждый день… каждый божий день!
Эван. И что показывают?
Андрей. Показывают ваших руководителей и рассказывают как дурно они поступают.
Эван. Только это?
Андрей. А для тебя что же, новость, что почти весь мир ненавидит Америку?
Эван. Чего же вы в эту страну претесь, раз так ее ненавидите?!
Андрей. Это иррационально, Эван. Хотя… я думаю, все понимают, что страна говно, но… как бы в глобальном смысле, а на самом деле здесь самый большой гамбургер.
Эван. За ним вы и едете со всего мира?
Андрей. А как не ехать, Эван, если вы в год тратите десять миллиардов долларов только на корм для домашних животных? Мы в своих странах можем только мечтать о таком валовом внутреннем продукте, какой сжирают ваши кошечки и собачки! Вот и премся сюда приобщиться к «Большой жратве».
Эван. И что, вас не интересуют наши традиции, искусство, спорт? Только гамбургер?
Андрей. В любой стране Европы, даже самой захудалой, традиций хватит на десять Америк… А спорт?.. Спорт нормальный… но только не надо называть футбольное и бейсбольное первенства Америки «чемпионатами мира»! Не надо, Эван, потому что это смешно – чемпионат мира, в котором соревнуются одни американцы… смешно.
Мелисса. Андрей, не надо… не расстраивайся…

Пауза

Эван. Ты хочешь сказать, что у вас в стране все хорошо?
Андрей. Нет, не хорошо… Но оно нехорошо по-другому. Оно человечнее… и понятнее. (Пауза) У нас нет вашего снобизма и уверенности, что мы во всем и абсолютно правы… нет… И если я процитирую отрывок из Библии где говорится, что содомия – грех, на меня никто из гомосексуалистов не подаст в суд. Понимаешь?
Эван. У вас, что же, в стране отсутствует политкорректность?
Андрей. У нас больше человеческого, Эван. Если ты обидел гея – он может дать тебе по морде… но он не пойдет в суд.
Эван. А если ты его обидишь да еще «дашь ему по морде»?
Андрей. Тогда… это будет… несправедливо. Тогда его пожалеют люди… скажут, что он несправедливо пострадал…
Мелисса. Это как-то неправильно.
Андрей. Неправильно… но так есть.

Пауза

Эван. Ты гордишься тем, что не соответствует современному обществу.
Андрей. Я не горжусь… нет. Просто здесь, в Америке, я чувствую, что у меня внутри пусто… совсем пусто…
Мелисса. А дома?
Андрей (пауза). А дома я не думал об этом.
Эван. Не пытайся изменить Америку, Эндрю, иначе она сожрет тебя, как сожрала тысячи подобных «реформаторов». Езжай в Нью-Йорк и поселись в «черном» районе: там все ходят друг к другу в гости ночью, не задумываясь над тем, доставляет ли кому-то их визит неудобство. А еще там частенько плачут и до одури смеются из-за избытка наркоты… Или переезжай в Мексику – там наревешься, а когда надоест – начнешь перебираться через границу обратно в Штаты… И если попытка получится удачной – станешь типичным американцем, потому что к тому времени будешь ценить эту страну, как ценит ее триста пятьдесят миллионов человек.
Андрей. Это вряд ли… Что я здесь увидел хорошего, Эван, чтобы жаждать возвращения? Только твоего отца, который, спустя два года, оказался совсем другим человеком, и Мелиссу, которая… оказалась такой, какая и была вначале…
Эван. Этого достаточно, чтобы «пустить корни»… плюс твое образование… Ты мог бы стать преуспевающим американцем, Эндрю.
Андрей. Ты хочешь сказать, что можно жить в стране, которую презираешь, и радоваться жизни?
Эван. Почему нет. Начни работать, купи дом, женись, заведи детей и… радуйся.
Андрей. Но мне придется выходить на улицу, ходить на работу, общаться с американцами…
Эван. Не самая глупая нация.
Андрей. Ты так говоришь, потому что сам американец. Общаться с вами – серьезное испытание.
Мелисса. Почему, Андрей?
Андрей. Я не имею в виду тебя, Мелисса… Давайте выпьем!
Мелисса. Давайте.

Андрей наливает в бокалы вина, все чокаются и выпивают.

Андрей. Вы слушаете о чем разговаривают люди на улицах, в парках, в офисах?
Эван. Люди говорят о жизни… Я думаю, что это происходит во всех странах.
Андрей. Люди в Америке говорят о ерунде… об абсолютной ерунде… А те, с кем можно поговорить – это университетские профессора и люди, серьезно занимающиеся искусством… Остальные не знают ничего… ничего.
Мелисса. Андрей, я изучаю около двадцати дисциплин…
Андрей. Я знаю, Мелисса, но пройдет пять лет, ты начнешь работать в американской кампании, и сможешь поддерживать разговор на одну тему – на тему твоей работы. Я могу сейчас задать Эвану десять вопросов на общую эрудицию, и он не ответит ни на один.
Эван. Любопытно.
Андрей. Хочешь попробовать?
Эван. Это ничего не будет значить… абсолютно. У каждого свои интересы…
Андрей. Если хочешь, я готов тебе задавать вопросы.
Эван. Это ничего не значит, но… любопытно, конечно.
Андрей. Ты готов?
Эван. Ну… да.
Андрей. Хорошо. Первый вопрос: какая самая длинная река?
Эван. Миссисипи.
Андрей. Нил. Следующий: кто автор романа «Колыбель для кошки»?
Эван. Не читал.
Андрей. Курт Воннегут.
Мелисса. Я очень люблю Воннегута, особенно «Завтрак для чемпионов».
Андрей. Дальше: столица Венгрии.
Эван. О, Господи, понятия не имею.
Андрей. Будапешт. Кто изобрел рентген?
Эван. Не знаю.
Андрей. Рентген.
Эван. Говорю ведь: не знаю.
Андрей. Я говорю – Рентген. Рентген изобрел рентгеновский аппарат.
Эван. Да, можно было догадаться.
Андрей. Кто изобрел телефон?
Эван. Телефон.
Андрей. Александр Белл.
Эван. Хватит! Естественно, твоих образований хватит на то, чтобы мучить меня неделю вопросами, ответы на которые мне не интересны.
Андрей. Образование тут не причем – эти ответы у нас знает любой школьник.
Мелисса. Я не понимаю, почему у вас такие умные и эрудированные люди, а живете вы хуже нас?
Андрей. Этим вопросом задается весь мир… и никто не находит ответа.
Эван. Не думаю, что весь мир озабочен уровнем жизни белорусов…
Андрей. Нет, Эван, люди мира озабочены вопросом, отчего весь мир живет хуже американцев. Весь мир, Эван!

Пауза

Мелисса. Но ведь какое-то объяснение должно быть?
Эван. Конечно, оно есть. Вместо того, чтобы добиваться успехов в какой-то сфере, они читают прорву книг, чтобы покорять мир своей эрудицией…
Андрей. Может быть и так.
Мелисса. Да нет, не так. Так не может быть – умные люди должны жить лучше глупых…
Андрей. Ты сейчас похожа на мою племянницу, которая не соглашается принять несправедливость в любом виде… (Пауза) Я слегка утрирую… Все, конечно же, можно рационально объяснить…
Эван. Любопытно было бы послушать, как объясняется очевидный парадокс.
Андрей. Все очень просто: история Европы – это история войн.
Эван. И все объяснение?
Андрей. Если хочешь – расшифрую. Последние пятьсот лет в Европе шли нескончаемые войны, и очень многие из них – на нашей территории. В последнюю войну погиб каждый третий белорус. Представляешь, Эван, если бы погибло сто миллионов американцев?.. При этом, почти все еврейское население было уничтожено в концентрационных лагерях, а большинство тех, кто остался в живых, вскоре уехали… к вам.
Эван. А при чем тут еврейское население?
Андрей. Эван, простая истина: откуда исходят евреи – там заканчивается экономика.
Джо (со своей кровати). Это точно, Эндрю, евреи – бензин экономики… и не только.
Эван. С добрым утром, папа!
Джо. Спасибо. Эндрю, посади меня в коляску, пожалуйста.

Андрей переносит Джо в коляску и помогает ему надеть пиджак.

Андрей. Хочешь влажное полотенце?
Джо. Да, пожалуй.

Андрей идет в кухню, мочит махровое полотенце теплой водой и приносит его Джо. Тот вытирает полотенцем лицо и руки.

Эван. Папа, ты слышал о чем мы говорили?
Джо. Наверное, не все.
Эван. И что ты думаешь о том, что слышал?
Джо. Думаю, что тебе следовало бы знать, кто изобрел телефон, а мне – самую длинную реку… (Пауза) Эндрю, женись на Мелиссе.
Мелисса. Что вы, Джо… я… не… что вы…
Андрей. Я подумаю над твоим предложением.
Мелисса. Вы что… я… как вам не стыдно…
Эван. Хорошая идея… Спасешь хоть одну американскую душу, погрязшую в пучине меркантилизма.
Мелисса. Мне еще рано замуж… я не окончила университет… и вообще… глупость какая-то.
Джо. Не смущайся, девочка, это на самом деле лучшая партия для тебя… другая жизнь… другие отношения. Знаешь какие скучные американские семьи? Конечно, знаешь… ты ведь росла не в семье латиносов, где каждый день радость…
Андрей. Ты сейчас всерьез, Джо?
Джо. Да, Эндрю, я сейчас всерьез…
Эван. Папа, тебе что же, не нравилась собственная семья?
Джо. Абсолютно не нравилась. Мы скучно жили и у нас никогда не было настоящих праздников.
Мелисса. А День благодарения? А Рождество?..
Джо. Это уже не праздники – это ритуал… почти похоронный. Только покойник на столе меняется: в День благодарения – индейка, а в Рождество – утка. Я всегда завидовал нашим соседям… В том доме, который рядом с домом Мелиссы, жила семья Пакито Ривейры – он занимался продажей автомобилей… У них было весело всегда – они даже скандалили весело… Я очень хотел оказаться на Рождество у них дома – там были песни, танцы, они запускали петарды… (Пауза) А у нас – тело утки и заунывное обсуждение того, что семья Ривейры не дает спать всему району…
Эван. Нет, у нас тоже было весело… Мы смотрели телевизор, танцевали…
Джо. Это уже когда ты подрос… я пытался веселить вас с матерью…
Эван. Мне не нравятся эти лихорадочные праздники на грани истерики.
Джо. Просто ты еще не понял, что такое настоящая радость жизни… Оттого и Эндрю кипит, что чувствует приближающуюся потерю.
Андрей. Какую потерю, Джо?
Джо. Ты можешь стать стопроцентным американцем, Эндрю, для этого у тебя все есть – сила, мозги, усердие… И как только ты им станешь – в лучшем случае превратишься в меня.
Андрей. А в худшем?
Джо. А в худшем – в Эвана.
Эван (после паузы). Ну, ладно, мне пора… Надо еще кое-что сделать… В общем, я пошел…
Джо. Давай. И чтобы в девять лег спать.
Эван. Папа, скоро ты окончательно станешь русским эмигрантом.
Джо. Не проблема – это ненадолго.

Эван уходит, нарочито хлопнув дверью. Андрей разливает вино по бокалам.

Андрей. Давайте выпьем.
Джо. Давайте. Доктора говорят, что вино – это лучшее средство от Альцгеймера. За что?
Мелисса. За то, чтобы сбылись наши мечты.
Джо. Я люблю тебя, девочка. Похоже, ты и вправду влюбилась.

Все чокаются и выпивают.

Действие седьмое

Джо сидит в инвалидном кресле около стола, на котором разложены элементы макета здания. Он пытается разобраться, какой элемент к какому следует крепить. Проходит некоторое время, и раздается стук в дверь.

Джо. Открыто… как всегда.

Дверь открывается и в комнату входит Мелисса.

Мелисса. Здравствуйте, Джо.
Джо. Здравствуй, девочка.
Мелисса. Как вы себя чувствуете?

Мелисса проходит в комнату и целует Джо.

Джо. Как всегда, дорогая, превосходно. Эндрю говорит, что вчера исполнился месяц, как у меня не стало приступов… Сожалеет, что я не рассказываю ему ничего интересного.
Мелисса. А где Андрей?
Джо. Ты без него уже не можешь прожить и часа… Умеют эти славяне влюблять в себя американских девчушек…
Мелисса. Ну, не надо, Джо. Опять вы начинаете…
Джо. Если бы ты знала, как я хочу погулять на вашей свадьбе… Я бы отвел тебя к алтарю, заменив покойного папашу, а потом поплакал бы вместе с мамой Эндрю… А после этого напился бы вдрызг вместе с друзьями жениха…
Мелисса. Джо… (Пауза)
Джо. Что, девочка? Ты хочешь спросить, любит ли тебя Эндрю?
Мелисса (смущенно). Ну… да, в общем-то.
Джо. Похоже, что любит. У таких ребят, как Эндрю, все написано на лбу… Если бы не любил, то мы бы в этом не сомневались. Хотя, я уже, честно говоря, плохо понимаю, что значит «любить по-американски». Наверное Эндрю прав – мы что-то теряем как нация… Знаешь, в последнее время я часто вспоминаю свои молодые годы… Старые маразматики всегда лучше помнят то, что было семьдесят лет назад, чем то, что произошло вчера… да… Так вот… Что я говорил?
Мелисса. Что мы что-то теряем как нация…
Джо. Да, вспомнил… Так вот, когда я был молодым, мы любили не так, как сейчас… Мы как-то по-другому все это делали… В смысле, то же самое делали, но как-то по-другому… Понимаешь, о чем я?
Мелисса. Да, Джо, я догадываюсь.
Джо. Вы жрете эти синтетические наркотики… Может быть, от этого у меня о вас такое странное впечатление… А эти славянские ребята, они другие… Не знаю, я сужу по одному Эндрю… Может там, в его стране, ребята такие же как и у нас… может быть… Но он… он совсем другой. Он может относиться на равных ко мне – старому идиоту, и к тебе – очаровательной девушке. (Пауза) Поверь, мы с тобой не знаем и десяти процентов от того, что знает он – это я тебе точно говорю.
Мелисса. Я это понимаю, Джо. Но мне всегда кажется, что я слишком глупая для него… слишком…
Джо. Я никогда не относился к своей жене так, как он относится к тебе. У них, у славян, есть какая-то нежность… Ты не поверишь – я ее чувствую на себе… Первый раз в жизни, Мелисса… первый раз.
Мелисса. Я не знаю, о чем мне с ним говорить, Джо. Он умный, а я… У меня не хватает эрудиции. Я говорю все как-то невпопад, что-то не то… это кошмар какой-то.
Джо. Глупая моя девочка, ты что же, думаешь, что мужчины любят, когда женщина блещет интеллектом и сыплет мудрыми мыслями? Это полная ерунда! Единственное, что нужно мужчине – это чтобы женщина умела его слушать. Только тогда жизнь мужчины имеет хоть какой-то смысл… Моя жена никогда не хотела меня слушать – у нее на все была своя точка зрения… как правило абсолютно бездарная… Это все ее родители… у них было столько денег, что они могли убедить всех в том, что каждая ее мысль – бриллиант.
Мелисса. Что мне делать, Джо?
Джо. Эх, девочка, мне бы твои проблемы… я бы пошел за ним туда, куда бы он меня позвал, и ни в чем бы не сомневался.
Мелисса. Но он меня не зовет… (всхлипывая) не зовет…
Джо. Позовет, я его знаю. Он позовет, а ты пойдешь… что бы я вам ни советовал. Потому что вы уже заражены друг другом… Мне бы двадцать годков скинуть – я бы вам показал как надо жить… я бы вас научил любить… (Пауза) Это я сейчас так говорю, а двадцать лет назад сам был дурак дураком – жил, как тыква на грядке… Работа – дом, дом – работа, раз в год – Флорида, два раза в год – чучело птицы на столе… вроде как праздник… Жена – утка, сын – индюк… Хотел поехать на Ки-Уэст… один… в отпуск… накопил денег – коробку… так и не выбрался. (Пауза) Думал: приеду, сниму особняк с прислугой… каждый день вечеринки… девушки в бассейне, бильярд… по набережной на арендованном «Мустанге кабриолет»… на самолете по островам… и так… месяца три! А потом, когда деньги кончатся, заплыву в океан, выпущу весь воздух… до последнего грамма… и… до свидания, Америка! (Пауза) Не поехал… Никуда не поехал… Жена – утка, сын – индюк…

Во время монолога Джо в комнату входит Андрей. Мелисса и Джо его не слышат, увлеченные разговором. Андрей, услышав их разговор, тихо присаживается на стул у входной двери.

Мелисса. А я бы поехала… Поехала бы хоть куда… Я в детстве хотела стать телевизионной ведущей… Хотела вести программу «С добрым утром, Америка!»… одетая в красивое голубое платье… или в розовый костюм…
Джо. Что же, других цветов нет, кроме голубого и розового?
Мелисса. Да нет, сейчас уже не хочу… а в детстве – только голубое или розовое… (Пауза) Мне казалось, что так в жизни и будет: я выучусь на журналиста, пройду собеседование в хорошей телекомпании, и меня тут же возьмут… ну, хотя бы для начала… скажем, репортером на CNN. А потом я сделаю там несколько сенсационных репортажей, и уже тогда меня пригласят вести «С добрым утром, Америка!». А спустя годик я бы встретила интересного мужчину – редактора или журналиста – и мы бы поженились… (Пауза) Сейчас Андрей сказал бы, что это история из плохого американского кино… (Пауза) Я понимаю, Джо… понимаю… из плохого кино… (Пауза) Джо, почему Андрей понимает, что это из плохого кино, а мы нет? Почему мне до сих пор кажется, что это кино хорошее, Джо?!
Джо. Потому, что твое кино уже идет… Твое кино. Не тупоголовой Барби, которая ведет репортажи с «Праздника самого большого гамбургера Кентукки», а твое кино… умной девочки из американской провинции…
Мелисса. И что мне делать с этим кино, Джо?
Джо. Сниматься. Только не в розовом костюме, а… не знаю… в зеленом, например… или в бежевом. Серьезные люди любят сдержанные тона. Я даже своего бестолкового сына этому смог научить… Хотя, дай ему волю, тоже ходил бы в розовом.
Мелисса. Я боюсь, Джо, что это кино внезапно закончится… пленка порвется, или отключится свет…
Джо. Не переживай, оно пройдет до конца. Ты даже представить не можешь, что это за кино… Думаешь, я предполагал, что в последней серии своего фильма буду лежать, как огурец на грядке? (Пауза) У меня был лучший друг – его звали Эван Маршалл. Знаешь, после войны был такой «План Маршалла»? Так вот, тот самый Маршалл, который «План», был его то ли дядей, то ли сводным братом… я не помню. Да, суть не в этом… Просто мы были друзьями «не разлей вода». Я и сына назвал в честь него – Эваном. (Пауза) Так вот Эван Маршалл был классным парнем, а мой Эван – бестолочь и предатель… Но я хотел тебе рассказать не об этом… А о чем? (Пауза)
А-а, вспомнил… Вот! История, как мы с Эваном провели рождественскую вечеринку в доме его родителей. Точнее даже не «рождественскую», а «предрождественскую». Дело было так! Мы с Эваном собрали человек тридцать-сорок, чтобы отметить Рождество в доме его родителей. Праздновать начали 21-го декабря, а когда я впервые после начала вечеринки посмотрел на часы, оказалось, что уже раннее утро 24-го. Мы с Эваном, как заправские вышибалы, выкинули из дому всех собутыльников, за часок-другой навели порядок, и сами быстро свалили к нашему другу Джону Армстронгу…
Семья Эвана приехала домой часов в семь вечера – к этому времени прислуга уже заканчивала сервировку стола. Через час все, принарядившись, собрались внизу, в холле, у рождественского стола… Когда они съели холодные закуски, и ждали торжественного выноса утки, они увидели как сверху, по лестнице, к ним спускался наш безумный приятель Рич Корни, которого мы забыли в одной из спален третьего этажа.
Все могло бы закончится более-менее сносно, если бы Рич прилично выглядел… Но он был в одних трусах, на голове всклокоченные волосы… к тому же правой рукой Рич почесывал свои яйца… Он спускался по левой лестнице, а одновременно с ним, по правой, спускалась толстая чернокожая кухарка Джой, одетая в белый передник и чепец. Она несла на блюде труп рождественской утки – происходящее было хорошо видно всем сидящим за столом… Когда их пути пересеклись на лестничной площадке, Рич озадаченно посмотрел на Джой, хлопнул ее по плечу левой рукой, не переставая правой чесать свои яйца, и громко произнес: «Что ты здесь делаешь?! Иди домой – рабство уже отменили!».

Андрей разражается смехом. Джо и Мелисса внезапно замечают его присутствие.

Мелисса. Андрей! Ты давно здесь?!
Андрей. Нет, вошел во время рассказа Джо об освободительном движении на юге Америке.
Джо. Тебе понравилась моя история?
Андрей. Еще как! Почему ты мне никогда не рассказывал таких историй, а для Мелиссы готов вспомнить все лучшее из своей жизни?
Джо. Если бы у тебя был такой бюст и такие ноги…
Мелисса. Джо, перестаньте… так нельзя…
Джо. Можно, моя девочка, можно… Эндрю говорит, что так женщинам говорят комплименты во всех странах, кроме Америки.
Андрей. Мелисса, просто он знает, что ты не подашь на него в суд за сексуальные домогательства, а если и подашь, то он выиграет процесс, сославшись на своего адвоката по фамилии Альцгеймер.
Мелисса. Куда ты ходил?
Андрей. Не ходил, а ездил – в город.
Мелисса. Мог бы попросить меня, я отвезла бы тебя на машине.
Андрей. Не хотел тебя загружать проблемами – это могло продлиться целый день.
Мелисса. Ну и что.
Джо (очень серьезно). Куда ты ездил?
Мелисса. В следующий раз обязательно скажешь мне и я тебя отвезу…
Джо. Эндрю, куда ты ездил?

Пауза

Андрей. Это надо отметить.

Андрей направляется в кухню, достает бутылку вина, открывает ее и наполняет три бокала.

Мелисса. Что отметить?
Джо (гораздо мягче). Эндрю, где ты был?
Андрей. Ездил в город, чтобы посетить одно заведение, которое мне очень сильно задолжало.
Мелисса. Ты ездил в банк? Я могла отвезти тебя в банк в любое время.

Андрей возвращается в комнату с тремя бокалами вина на подносе. Он раздает бокалы Мелиссе и Джо, третий бокал берет сам.

Андрей (поднимая бокал). Я хотел бы выпить за правительство Соединенных Штатов Америки, предоставившее мне вид на жительство в своей стране. Отныне я могу пользоваться всеми правами, за исключением избирательного.

Джо роняет бокал на пол – бокал разбивается. Мелисса и Андрей бросаются к Джо – он теряет сознание.

Мелисса. Джо! Джо!.. Что с тобой?.. Джо!

Андрей бежит в кухню, хватает полотенце, мочит его холодной водой и бросается к Джо. Он расстегивает рубашку на груди Джо и растирает ему грудь влажным полотенцем.

Андрей. Джо, ты не должен так делать… не должен… Все хорошо… Все хорошо… Я здесь… я с тобой… Джо, ты должен прийти в себя… так не честно (его голос звучит все громче). Джо, приди в себя, или я… Джо! Ты не можешь так со мной поступать!.. Не можешь так поступать, скотина!!! Очнись, Джо!!!

Джо открывает глаза и слышит последнюю фразу, которую выкрикивает ему в лицо Андрей.

Джо. Зачем ты кричишь, амиго?

Андрей опускается на пол и вытирает лоб мокрым полотенцем.

Мелисса. Джо, ты… ты так нас напугал.
Джо. Вы что же, и вправду заволновались?
Андрей. Нет, это мы так…

Андрей встает, идет на кухню и наливает себе в бокал вина. Он залпом выпивает его, наливает снова и возвращается с наполненным бокалом в комнату.

Джо. Эндрю… ты… в общем, не обращай внимания… Это… ну… просто прихватило меня…
Андрей. Нет, Джо, это не просто… совсем не просто.

Пауза

Мелисса. Все хорошо, Джо?
Джо. Да, девочка, все хорошо. Дай мне, пожалуйста, вина.
Мелисса. Может быть воды?
Джо. Нет, все нормально, вина.

Андрей идет на кухню, достает чистый бокал и наливает в него немного вина. Он возвращается в комнату и отдает бокал Мелиссе. Мелисса передает бокал Джо.

Джо. Что-то я… и вправду… (По щекам Джо катятся слезы) Эндрю, когда ты уезжаешь?.. Завтра?.. Может быть, ты останешься до конца… недели? А, Эндрю?..
Андрей (присаживается на колени перед Джо). Подожди, Джо, подожди… я никуда пока не уезжаю. Мы потом об этом поговорим…
Джо (плача). «Потом»… «поговорим»… все-таки уезжаешь… Эндрю, нам так нельзя… понимаешь… нельзя мне одному… я ведь… не могу… не могу ведь один… я. Мне без тебя… я еще не хочу умирать, Эндрю… не хочу… еще не время… Ты же сам говоришь, что у меня нет приступов… Эндрю, я ведь… ты… я не буду ничего требовать… Мне ничего не надо… я могу почти не есть… только не уезжай… Андрей.

Мелисса стоит посреди комнаты и плачет. Ее рыдания невозможно остановить. В какой-то момент она понимает, что плачет в присутствии Андрея и Джо. Мелисса бежит к двери, останавливается у порога, стоит на месте какое-то мгновение, пытаясь прийти в себя, но не в состоянии сдержать слезы и, сопровождаемая новым приступом рыданий, выбегает из квартиры.

Андрей (плачет). Не надо, Джо… не надо… Я так не могу… Давай поговорим потом… Мне… Знаешь, я сам не знаю… Что я говорю?.. Джо… я…

Андрей сидит на полу, положив голову на колени Джо. Джо гладит Андрея по голове. Пауза.

Джо. Мы тут с Мелиссой разговаривали… Мелисса!
Андрей. Она вышла, Джо.
Джо. Куда это она вышла? (Пауза) По-моему, она тебя любит, Андрей. (Пауза) А как тебя звали родители?
Андрей. Андрюша.
Джо. Интересно… Андрюша… А меня – Джелоу.
Андрей. Ты что, толстым был?
Джо. Ага, до десяти лет был толстяком… потом прошло.
Андрей. Дразнили?
Джо. Дразнили до поры, до времени… Потом ударил одного мальчика… перестали.
Андрей. Сильно ударил?
Джо. Сильно… стулом… ударил…
Андрей. Стулом?.. Молодец.

Пауза

Джо. Ты не думай, Андрюша, я в норме… Я понимаю, что свое прожил, а тебе надо начинать… Ты слишком умный, чтобы ухаживать за сумасшедшим стариком… Я могу позвонить в Детройт – у меня там есть влиятельные друзья… Они хоть и старые, но еще в форме… Такого, как ты, любая компания возьмет на работу…
Андрей. Не знаю, Джо… не знаю. Я когда уезжал из дома, думал, что еду за этим – получить место в хорошей компании… карьера… машина, дом… Забыть все, что было… Ничего не получается… ничего… Все помню… ничего не забыл…
Джо. Ты мне почему никогда не рассказывал про то, почему уехал?
Андрей. Да нечего особенно рассказывать… (Пауза) Так случилось…
Джо. Рассказывай.
Андрей. Ну, в общем… я работал… работал вице-президентом большой компании… хорошей компании…
Джо. Чем занимались?
Андрей. Всем… Тогда у нас в стране компании занимались всем: торговлей, строительством, финансами… в общем, всем. Мы успешно работали на рынке… денег было много… Я себя чувствовал очень хорошо… финансово, в смысле… Я даже содержал оркестр классической музыки. В смысле, не так, чтобы совсем содержал, а платил зарплаты, оплачивал поездки… Это можно было себе позволить – у них зарплаты были небольшие… Чего это я про оркестр? А-а, да… вот… денег хватало… мы развивались… А потом… (Пауза) Однажды…
Джо. Не тяни… Ты жив, а это главное. Давай, рассказывай… Что, ерунда случилась какая-то?.. Деньги растратил?..
Андрей. Нет, не растратил… наоборот…
Джо. Заработал, что ли?
Андрей. Да нет… Кредит взял… Взял кредит в банке… на развитие. Короче говоря, денег оборотных не хватало – взял кредит… триста тысяч…
Джо. Ваших песо?
Андрей. Нет, ваших долларов.
Джо. Хорошие деньги…
Андрей. Хорошие… Взял я деньги и оформил их на себя, а когда нужно было отдавать, мой партнер – президент компании – меня «кинул»… Вот так.
Джо. Надо было дом заложить.
Андрей. Не было у меня дома.
Джо. Оркестр содержал, а дома не было?
Андрей. Ну, да… это особенность нашего национального характера… оркестры у нас есть, а домов – нет.
Джо. И что дальше?
Андрей. Грозило мне за невозвращение кредита восемь лет тюрьмы.
Джо. Ого! Это законы у вас такие, или тебя еще на торговле наркотиками застукали… с убийством?
Андрей. Законы такие… Но тут один мой старый приятель предложил мне помочь с деньгами и выплатить за меня долг…
Джо. Просто так?
Андрей. Нет, что ты… конечно не просто так… Я должен был отработать эти деньги для его компании… с процентами, естественно.
Джо. И что? Да говори ты! Что, из тебя клещами по слову вытаскивать?
Андрей. Да все, в общем-то. Отработал три года, возвратил долг: жил в нищете, родители страдали, сестра жутко переживала… кошмар… А потом, понял, что пора уезжать.
Джо. Странные вы – уезжать решаете, когда дела налаживаются… У нас принято наоборот…
Андрей. Это у меня так… у других, наверное, иначе… Что-то перевернулось внутри… Думал уеду, все изменится… страна другая, люди новые… не знаю… Ерунда какая-то… Теперь кажется: получил то, что хотел, а радости нет… нет радости… Понимаешь, Джо, что я говорю?
Джо. Понимаю, Андрюша… Я тоже хотел на Ки-Уэст… и не поехал… Не потому, что заболел или не смог… Не поехал… (Пауза) Понял, что ехать не надо… Чего ехать, если ни хрена не изменится?.. (Пауза) А ты поехал… ты сильнее меня… ты попробовал. А результат? Не знаю… наверное нет его, что ли?.. Не знаю… (Пауза) Я всегда стремился к Дню благодарения вернуться домой… Ехал, летел… торопился… домой, ведь… Приезжал, и думал: зачем я сюда?.. Где дом? Зачем сюда, а не в Вайоминг? Или, скажем, почему не в Калифорнию… в северную? Не знаю… По-моему, это не дом… не дом… Место жительства это, а не дом, Андрюша.
Андрей. Сегодня какое число?
Джо. Не помню я.
Андрей (после паузы). Вызывали меня на восемнадцатое в бюро… значит – восемнадцатое сегодня… пятница. Значит через неделю День благодарения… В четверг, Джо, в будущий четверг… Ложись спать, Джо, ты устал сегодня, а уставать нельзя – скоро День благодарения…

Андрей встает и катит коляску в сторону кровати. Он перекладывает Джо на кровать, опускает жалюзи, а сам садится за стол, чтобы заняться своим макетом, который уже близок к своему окончательному виду. В действиях Андрея нет и тени сомнения – он спокоен и решителен.

Действие восьмое

Посреди комнаты стоит инвалидное кресло – в нем сидит Джо. Его рот заклеен скотчем, руки привязаны к подлокотникам. В комнату входит Андрей – одет в теплую куртку, в руках держит небольшую сумку. Ошеломленный он останавливается перед креслом.

Андрей. Вот урод!

Андрей аккуратно отклеивает скотч с рта Джо, затем отвязывает его руки от подлокотников инвалидного кресла.

Джо. Никогда не думал, что дышать одним носом так неприятно, Андрюша.
Андрей. Эван?
Джо. Он сказал, что я слишком много требую… ему нужно на встречу…
Андрей. Как ты воспитал такого урода? Ты что, не бил его в детстве?
Джо. Не бил.
Андрей. А надо было! Надо было, Джо, хотя бы разок в жизни взять ремень… Бейсбольные биты вы на кой хрен придумали, по мячикам молотить?! Растите уродов, а потом они в школы приходят с пулеметом, и расстреливают по полкласса!!!
Джо. Мать его не давала…
Андрей. При чем тут секс?!
Джо. Мать, говорю, его бить не давала, говорила: «Ударишь по голове, на всю жизнь дураком останется».
Андрей. Видишь, какой парадокс получился – бить ты его не бил, а дураком он один хрен остался!

Пауза. Андрей снимает куртку, вешает ее на вешалку.

Джо. Где ты был два дня, Андрюша? Мне было тяжело… очень.
Андрей. Улаживал дела.
Джо. Ты переезжаешь?
Андрей. В какой-то мере.

Пауза

Джо. В какой?
Андрей. Я хочу с тобой поговорить.
Джо. Только не говори, что ты уезжаешь… не говори.
Андрей. Ты должен выслушать меня до конца…
Джо. Если про переезд, то я не хочу слышать ничего… сейчас у меня начнется приступ… У меня вчера был приступ… Эван говорил… вот.
Андрей. Повторяю еще раз: ты должен выслушать меня до конца…

Пауза

Джо. Я не могу… Андрюша… не могу.
Андрей. Я не скажу тебе ничего плохого.
Джо. Мне все равно страшно.

Пауза. Андрей открывает сумку, с которой пришел, и достает оттуда бутылку без этикетки. Он идет в кухню, берет там два стакана, разливает в них из бутылки бесцветную жидкость и идет к Джо. Андрей протягивает ему один из стаканов.

Джо (беря в руки стакан). Что это, Андрюша?
Андрей. Пей… залпом.
Джо (принюхивается). Не многовато?
Андрей. Пей, не принюхивайся.

Джо долго держит стакан перед собой, собирается с духом и залпом опустошает его. Андрей повторяет процедуру вслед за ним. Какое-то время они сидят молча, глядя в зрительный зал прямо перед собой. Пауза длится пожалуй слишком долго…

Джо. Твою мать…
Андрей. Ну как?
Джо. Пожар. (Пауза) Белорусы – великая нация! Где ты его взял?
Андрей. Друзья прислали.
Джо. Передай друзьям большое спасибо.
Андрей. Передам. Теперь мы можем поговорить?
Джо. Говори, Андрюша.

Пауза

Андрей. Я не знаю с чего начать… Я говорил с Эваном… короче говоря… Джо… ты хочешь поехать со мной?
Джо. Да.
Андрей. Ты не понял… я…
Джо. Да, я хочу поехать с тобой.
Андрей. Выслушай меня, пожалуйста.
Джо. Что такого? Ты спросил, я ответил… Хочешь? Да!
Андрей. Выслушай до конца. Я уезжаю. Ты хочешь поехать со мной?..
Джо. Да!
Андрей. Я уезжаю домой, Джо! В Минск! Ты хочешь поехать со мной?!

Пауза

Джо (тихо). Да.
Андрей. Ты слышал что я сказал, Джо?
Джо. Да. (Пауза) Я слышал что ты сказал, Андрюша… слышал… И я говорю тебе: да.
Андрей. Ты понимаешь, что нам лететь через океан? Ты понимаешь, что это совсем другая страна, Джо?.. Это не очень просто… это…
Джо. Я понимаю, старина, что это не просто… Наверное, мне уже не стоит так сильно держаться корней, амиго… (Пауза) Просто там будет другая комната… но в ней будешь ты… (Пауза) Я не хочу оставаться здесь один, Андрюша.
Андрей (тихо). Это твое окончательное решение?
Джо. Да, окончательное. (Пауза) Не каждому дано увидеть на девятом десятке жизни новую страну… (Пауза) Наверное еще ни одно решение в жизни не давалось мне так легко…

Андрей достает из сумки папку с какими-то документами.

Андрей. Джо, это документ… если ты его подпишешь, то откажешься от всей собственности, принадлежавшей тебе: дом, акции компании, земля…
Джо. Подожди, Андрюша, я хотел пересмотреть завещание… я хотел там… ну, в общем… я хотел туда включить тебя… и Мелиссу.
Андрей. Эван твой опекун. Он согласился подписать документ о передаче опекунства на мое имя только в том случае, если ты откажешься от имущества… без права возврата. Если ты подписываешь, то Эван приезжает в аэропорт и мы обмениваемся документами там, в присутствии его адвоката.

Пауза

Джо. Я хотел, чтобы мои друзья… ты, Мелисса… чтобы вам что-то осталось после меня… Андрюша, вам хватит на то, чтобы… там немало денег… А так… только безумный старик на твоей шее…
Андрей. Ты едешь или не едешь?

Джо берет ручку и решительно подписывает документ.

Джо. Еду… Я еду!.. Андрюша, возьми мой паспорт.
Андрей. Где?
Джо. Под матрасом.

Андрей достает из-под матраса паспорт Джо, подходит к макету и устанавливает на здании крышу. Завершенный макет оказывается красивым средневековым замком, таким, которые нравятся мальчишкам подросткового возраста.

Джо. Красиво получилось. Я в детстве мечтал о таком.
Андрей. Я тоже.

Андрей надевает на Джо теплую куртку, зимние сапоги и вязаную шапку. Он берет сумку и папку с документами.

Джо. А Мелисса? Нам надо зайти попрощаться…
Андрей. Нет нужды.
Джо. Вы поссорились?
Андрей. Нет, по-моему с ней невозможно поссориться. (Пауза) Она ждет нас в аэропорту… мы летим знакомиться с мамой.
Джо. У меня нет слов… (Пауза) Хоть что-то хорошее ты увезешь из Америки.

Пауза. Джо и Андрей оглядывают комнату.

Джо. Чуть не забыл. Андрюша, возьми коробку под кроватью – она не входит в понятия «акции» или «недвижимость»… а нам на первое время хватит.
Андрей (достает коробку из-под кровати). Надеюсь, нас не примут за торговцев наркотиками.
Джо. Нет, скорее за русскую мафию, которая возвращается домой.
Андрей. Домой… домой…
Джо. Завтра День благодарения.
Андрей. Четверг? Да, точно, День благодарения. Мы приедем домой в День благодарения!
Джо. Да, домой… и без опоздания. Андрюша, скажи маме, чтобы она не готовила индейку… Пусть сделает что-нибудь белорусское…
Андрей (катит коляску к двери). Хорошо, она приготовит самогон. Тебе понравился самогон?
Джо. Самогон? А что, у вас это еда?
Андрей. Конечно еда… а запиваем мы его водкой.
Джо. Нет, так я долго не протяну… Лучше «Селедку под шубой». Да, скажи маме, чтобы приготовила «Селедку под шубой»… Если она не умеет – я ее научу…

Андрей и Джо скрываются за дверью, свет в комнате медленно гаснет, а в средневековом замке загораются окна. Они светятся желтым манящим светом, и кажется, что внутри замка идет своя жизнь – красивая и безмятежная.

Занавес