Под звуки фламенко по странным ступеням спускаюсь/или поднимаюсь/ и вижу окна, амбразуры, зияющие и яркие витражные пространства, пронзенные солнцем. Что ложится пунктирами этого странного пути… Блик света на маленькой вазе, сизый блик, как крыло голубя… Ваза — подарок худенькой и очень сильной женщины. Нет ее в этой жизни, давно нет. Дальше — мозаика вертикального окна костела, на Немане. Когда смотришь на белый свет изнутри, из костела, то невольно приходят мысли о смирении, о многогранности мира и своей грешной неоднозначности. Вспомнилось другое окно — в клинике в Тарту, на Марья-мызаа. Какой страстный обжигающий оранж увиделся мне тогда, в том окне, в том бабьем лете! Картины, картины…

Окно, всполохи молний, гром… И ливень. А это уже — подоконник моего детства. Вечер, ночь. Матери нет, она ищет козу Маняшу, опору маленькой вдовьей семьи, куда-то забредшую, вредную животину. А девочка сидит на подоконнике и горько плачет. Тут возникает образ Аленушки, а это уже помеха, не мое. Хотя очень похоже. Ритмы испанской гитары приводят меня к вологодскому полю ржи, которое необъятным морем волнуется передо мной, то тут, то там, подмигивая синими глазами васильков. Сухо, тепло и спокойно. И такая близость к солнцу и небу. Хочется крикнуть — я твоя! Я — часть тебя, не подавляй меня и не отринь! С этим полем связана полоса моей жизни, »ожидание» называется. Идеал и романтика того времени достигала таких высот, что и теперь не по себе. Ушибалась, конечно, падала. Слава Небу, не пропала, оказалось, по силам пережить. Ослепление собой пришло в общении с Музой. Слово завораживало, уводило опять от реальности. Спасение или гибель, откуда я знала. Теперь-то я знаю, что это спасательный круг на мутной воде души, в тумане рассудочности и в буре спонтанных чувств. Ценности и приоритеты — все перепутано. Муза терпеливо учила меня разглядывать душевным оком чувства людей. Что есть радость и уныние? С тех пор я стала радостьискателем. Со словом мне прибывало смирения в общении с миром, с моими близкими, с собой.

Ступени, приступки, проступки. Мудрая память не предлагает мне из моего прошлого »неловкости», »стыдности», »крахи. Отзвенели колокола вины. А теперь вот испанская гитара… Вспоминаю глаза сестры Надежды, царствия ей небесного, последний разговор. Сама добрая смерть смотрела на меня ее глазами. Подбадривала и говорила, что это не страшно, не бойтесь. Очень естественно это было. С ней было всегда спокойно, в последней нашей встрече я почувствовала опять ее глубинную доброту. Откуда она брала эту силу? Меня и сейчас проколола жалость — не видела сестрица в жизни счастья. И другая встречная мысль — откуда мне знать о ее радостных минутах? Я уже в своих интерпретациях столько ошибалась.

Не буду об этом. Из родного города и — сразу в Германию. Жара августа, в чем-то порядок, в чем-то непостижимый ералаш. Мой экзамен на материнство я там сдала. Я довольна собой. Спасибо и Музе, которая меня питает воздухом, которым дышит сама душа.